Неврев Н.В. Пётр I в иноземном наряде
перед матерью своей царицей Натальей,
патриархом Андрианом и учителем Зотовым.
1903 г.

С момента своего возникновения в 1589 г. институт патриаршества стал вторым после светской власти политическим центром Московского государства. Отношение Церкви к государству до Петра не было точно определено, хотя на церковном соборе 1666-1667 гг. было принципиально признано главенство светской власти и отрицалось право иерархов вмешиваться в светские дела. Московский государь считался верховным покровителем Церкви и принимал активное участие в церковных делах. Но и церковные власти призывались к участию в государственном управлении и влияли на него. Борьбы церковной и светской властей, знакомой Западу, Русь не знала (не было ее, строго говоря, и при патриархе Никоне). Громадный духовный авторитет московских патриархов не стремился заменить собой авторитет государственной власти, и если раздавался со стороны русского иерарха голос протеста, то исключительно с позиции нравственной.

Петр вырос не под таким сильным влиянием богословской науки и не в такой благочестивой обстановке, как росли его братья и сестры. С первых же шагов своей сознательной жизни он сошелся с «еретиками немцами» и, хотя остался православным по убеждениям человеком, однако свободнее относился к церковно-православной обрядности, чем обыкновенные московские люди. Петр не был ни ругателем Церкви, ни особенно набожным человеком, — в общем, «ни холоден, ни горяч». Как положено, знал круг церковной службы, любил попеть на клиросе, отхватать во всю глотку «Апостол», позвонить на Пасхе в колокола, отметить викторию торжественным молебном и многодневным церковным звоном; в иные минуты он искренне призывал имя Божие и, несмотря на непристойные пародии церковного чина, или, скорее, не любимой им церковной иерархии, при виде церковного нестроения, по его собственным словам, «на совести несуетный имел страх, да не будет безответен и неблагодарен Вышнему аще пренебрежет исправление духовного чина».

В глазах старозаветных ревнителей благочестия он казался зараженным иноземной «ересью». Можно с уверенностью сказать, что Петр от своей матери и консервативного патриарха Иоакима (ум. в 1690 г.) не раз встречал осуждение за свои привычки и знакомство с еретиками. При патриархе Адриане (1690-1700), слабом и несмелом человеке, Петр встретил не более сочувствия своим новшествам. И хотя Адриан не мешал явно Петру вводить те или иные новшества, молчание его, в сущности, было пассивной формой оппозиции. Незначительный сам по себе, патриарх становился неудобен для Петра, как центр и объединяющее начало всех протестов, как естественный представитель не только церковного, но и общественного консерватизма. Патриарх же, крепкий волею и духом, мог бы явиться могучим противником Петра, если бы стал на сторону консервативного московского мировоззрения, осуждавшего на неподвижность всю общественную жизнь.

Понимая эту опасность, Петр после смерти Адриана в 1700 г. не спешил с избранием нового патриарха. «Местоблюстителем патриаршего престола» был назначен Рязанский митрополит Стефан Яворский, ученый малоросс. Управление же патриаршим хозяйством перешло в руки особо назначенных светских лиц. Едва ли Петр решился упразднить патриаршество уже тотчас после смерти Адриана. Вернее думать, что Петр тогда просто не знал, что делать с избранием патриарха. К великорусскому духовенству Петр относился с некоторым недоверием, потому что много раз убеждался в его неприятии реформ. Даже лучшие представители старой русской иерархии, которые сумели понять всю национальность внешней политики Петра и помогали ему, как могли (Митрофаний Воронежский, Тихон Казанский, Иов Новгородский), — и те восставали против культурных новшеств Петра. Выбрать патриарха из среды великорусов для Петра значило рисковать создать себе грозного противника. Малорусское духовенство держало себя иначе: оно само подверглось влиянию европейской культуры и науки и сочувствовало западным новшествам. Но поставить малоросса патриархом было невозможно потому, что во время патриарха Иоакима малороссийские богословы были скомпрометированы в глазах московского общества, как люди с латинскими заблуждениями. За это на них даже было воздвигнуто гонение. Возведение малоросса на патриарший престол вызвало бы поэтому волну протеста. В таких обстоятельствах Петр и решил оставить церковные дела без патриарха.

Установился временно такой порядок церковного управления: во главе церковной администрации стояли местоблюститель Стефан Яворский и особое учреждение, Монастырский приказ, со светскими лицами во главе. Верховным авторитетом в делах религии признавался собор иерархов. Сам Петр, как и прежние государи, был покровителем церкви и принимал живое участие в ее управлении. Но его чрезвычайно привлекал опыт протестантской (лютеранской) церкви Германии, основанной на главенстве монарха в духовных делах. И в конце концов, незадолго до окончания войны со Швецией, Петр решился провести Реформацию в Русской Церкви. Целительного воздействия на запутавшиеся церковные дела он и на сей раз ожидал от коллегий, вознамерившись учредить особую духовную коллегию — Синод.

Домашним, ручным Лютером русской Реформации Петр сделал малоросского монаха Феофана Прокоповича. Это был очень способный, живой и энергичный человек, склонный к практической деятельности и вместе с тем весьма образованный, изучивший богословскую науку не только в Киевской академии, но также в католических коллегиях Львова, Кракова и даже Рима. Схоластическое богословие католических школ поселило в нем неприязнь к схоластике и католичеству. Однако и православное богословие, тогда плохо и мало разработанное, не удовлетворяло Феофана. Поэтому от католических доктрин он перешел к изучению протестантского богословия и, увлекшись им, усвоил некоторые протестантские воззрения, хотя был православным монахом.

Петр сделал Феофана епископом Псковским, а впоследствии он стал архиепископом Новгородским. Человек вполне светский по направлению ума и темпераменту, Феофан Прокопович искренне восхищался Петром и — Бог ему судья — восторженно славил все без разбору: личное мужество и самоотверженность царя, труды по устройству флота, новую столицу, коллегии, фискалов, а также фабрики, заводы, монетный двор, аптеки, шелковые и суконные мануфактуры, бумагопрядильни, верфи, указы о ношении иноземной одежды, брадобритие, табакокурение, новые заграничные обычаи, даже маскарады и ассамблеи. Иностранные дипломаты отмечали в Псковском епископе «безмерную преданность благу страны, даже в ущерб интересам Церкви». Феофан Прокопович не уставал напоминать в проповедях: «Многие полагают, что не все люди обязаны повиноваться гocyдapственной власти и некоторые исключаются, а именно священство и монашество. Но это мнение — терн, или, лучше сказать, жало, змеиное жало, папский дух, неведомо как достигающий нас и касающийся нас. Священство есть особое сословие в государстве, а не особое государство».

Eму-то и поручил Петр составить регламент нового управления Церковью. Царь очень торопил псковского архиерея и все спрашивал: «Скоро ли поспеет ваш патриарх?» — «Да уж рясу дошиваю!» — отвечал в тон царю Феофан. «Добро, а у меня шапка для него готова!» — замечал Петр.

25 января 1721 года Петр обнародовал манифест об учреждении Святейшего Правительствующего Синода. В опубликованном чуть позже регламенте Духовной коллегии Петр был вполне откровенен насчет причин, заставивших его предпочесть синодальное управление патриаршему: «От соборного правления можно не опасаться Отечеству мятежей и смущения, каковые происходят от единого собственного правителя духовного». Перечислив примеры того, к чему приводило властолюбие духовенства в Византии и других странах, царь устами Феофана Прокоповича заканчивал: «Когда же народ увидит, что соборное правительство установлено монаршим указом и сенатским приговором, то пребудет в кротости и потеряет надежду на помощь духовного чина в бунтах». По существу, Синод мыслился Петром в качестве особой духовной полиции. Синодальными указами на священников были наложены тяжкие обязанности, не свойственные их сану, — они не только должны были славословить и превозносить все реформы, но и помогать правительству в сыске и ловле тех, кто враждебно относился к нововведениям. Наиболее вопиющим было предписание о нарушении тайны исповеди: услышав от исповедуемого о совершении им государственного преступления, его причастности к бунту или злоумышлении на жизнь государя, духовник обязан был донести о таком человеке светскому начальству. Кроме того, священнику вменялось в обязанность выявлять и раскольников.

Впрочем, к старообрядцам Петр относился терпимо. Говорят, купцы из них честны и прилежны, а раз так, пусть веруют, во что хотят. Мучениками за глупость быть — ни они этой чести не достойны, ни государство пользы иметь не будет. Открытые гонения на старообрядцев прекратились. Петр лишь обложил их двойными казенными поборами и указом 1722 года вырядил в ceрые кафтаны с высоким клееным «козырем» красного цвета. Однако, призывая архиереев словесно увещевать коснеющих в расколе, царь иной раз все же посылал на помощь проповедникам для вящего убеждения роту-другую солдат.

Среди староверов все шире распространялась весть, что далеко на востоке, где солнце восходит и «небо прилежит к земле» и где обитают рахманы-брахманы, коим известны все мирские дела, о которых им поведывают ангелы, пребывающие всегда с ними, лежит на море-окияне, на ceмидесяти островах чудесная страна Беловодье, или Опоньское царство; и был там Марко, инок Топозерского монастыря, и нашел 170 церквей «асирского языка» и 40 pycских, построенных бежавшими из Соловецкого монастыря от царской расправы старцами. И вслед за счастливым Марко на поиски Беловодья, в сибирские пустыни, устремлялись тысячи охотников увидеть своими глазами всю древлюю красоту церковную.

Учредив Синод, Петр вышел из того затруднения, в каком стоял много лет. Его церковно-административная реформа сохранила в Русской Церкви авторитетный орган власти, но лишила эту власть политического влияния, каким мог пользоваться патриарх.

Но в исторической перспективе огосударствление Церкви пагубным образом сказалось и на ней самой, и на государстве. Видя в Церкви простую служанку государства, растерявшую свой нравственный авторитет, многие русские люди стали явно и тайно выходить из церковного лона и искать удовлетворение своих духовных запросов вне православного учения. Например, из 16 выпускников иркутской семинарии 1914 г. только двое изъявили желание остаться в духовном звании, а остальные были намерены пойти в вузы. В Красноярске ситуация была ещё хуже: никто из 15 её выпускников не захотел принять священнический сан. Подобная ситуация была и в костромской семинарии. А поскольку Церковь стала теперь частью государственной системы, то критика церковной жизни или полное отрицание Церкви по логике вещей заканчивалась критикой и отрицанием государственного порядка. Вот почему в русском революционном движении было так много семинаристов и поповичей. Самые известные из них — Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, И.В. Джугашвили (Сталин), А.И. Микоян, Н.И. Подвойский (один из руководителей захвата Зимнего дворца), С.В. Петлюра, но полный список намного длиннее.

До Петра I духовенство было свободно от основных государственных налогов и воинских обязанностей. Уже с азовских походов 1695–1696 гг. Петра духовенство было привлечено к строительству флота. Для пополнения государственной казны из монастырских хранилищ стали изыматься ценности. Петр, пытаясь привлечь все население на службу государству, значительно увеличил сборы с духовенства: оно не только платило налоги со всех недвижимых имений (земель, бань, мельниц и пр.), но стало платить специальные «драгунские деньги» (на содержание конных драгунских полков); был введен налог на содержание армейского духовенства. Духовенство стало привлекаться к различным строительным работам, несению караульной службы, на него было возложено обеспечение квартирования воинских частей. Воссоздание 24 января 1701 г. Монастырского приказа, которому были переданы в управление архиерейские и монастырские вотчины, особенно подорвало хозяйственное благополучие церкви.

С Петра I духовное сословие стало использоваться государством для пополнения армии чиновничества. В практику вошли «разборы» духовенства, в результате которых «безместных попов», годных к воинской службе, сдавали в солдаты. Выпускники духовных училищ и семинарий из-за недостатка для них мест священников и церковнослужителей поставляли значительный контингент чиновников для гражданской службы.

С 1701 г. существенно были ограничены функции и прерогативы церковного суда. Ранее они были весьма широкими, когда по гражданским и уголовным делам («кроме разбойных, татиных и кровавых дел») церковному суду было подсудно всё: духовенство, церковный причт и зависимые от духовенства люди. Эта юрисдикция Церкви по весьма широкому кругу дел простиралась на всё население государства. В так называемые «духовные дела» входили не только дела о преступлениях против и Церкви, но и целые сферы гражданского и отчасти уголовного права: дела о браке и семье, о наследовании т.п. .

Вопрос об ограничении полномочий церковного суда был поднят светской властью в 1700 г. Тогда еще был жив патриарх Адриан. По его повелению были составлены «Статьи о святительских судах», содержащих каноническое обоснование судебных привилегий Русской Церкви. Это была последняя попытка отстоять неприкосновенность церковного суда. После смерти Адриана 16 октября 1701 г. ряд дел был изъят из ведения церковного суда: брачные, бракоразводные, о насильственных браках, о правах законного рождения, о прелюбодеянии, насилиях над женщинами и пр. В ведении церковного суда оставались богохульство, еретичество, раскол, волшебство и суеверия, но на деле церковные власти вели лишь предварительное следствие по этим делам («изобличали», т.е. устанавливали вину преступника), а окончательное решение перешло в компетенцию светского суда . В связи с восстановлением в 1701 г. Монастырского приказа в его ведение, наряду с заведованием церковным имуществом, перешел и суд над крестьянами, принадлежавшими Церкви.

Вместе с тем Петр I обязал духовенство выполнять некоторые административные и, до известной степени, политические функции. На приходское духовенство была возложена обязанность объявлять прихожанам все государственные законы во время воскресной службы. Приходское духовенство обязано было вести метрические книги о крещениях, венчаниях, погребениях населения своего прихода, а во время проведения переписей населения (ревизий) доносить об уклонившихся от записей в ревизские «списки», выявлять раскольников и вести за ними наблюдение.

Как политическое преступление считался пропуск приходскими священниками хотя бы одной из «табельных служб» – богослужений в дни тезоименитств царя и всех членов царской семьи, коронаций и царских побед. Введена была клятвенная присяга духовенства на верность императору. До этого священник приносил клятву следовать только церковным уставам, а в мирские дела «не вреватися» (не вмешиваться). Указ 22 апреля 1722 г. требовал, чтобы каждый, вступая в духовную должность, приносил клятву «быть верным, добрым и послушным рабом и подданным императора и его законным наследникам», оборонять прерогативы и достоинство императорской власти, «не щадя в потребном случае и живота своего», доносить о всяком ущербе, вреде и убытке интересам императора, «об открытых на исповеди воровстве, измене и бунте на государя или иное злое умышление на честь и здравие государево и фамилию Его Величества . Иначе говоря, светская власть требовала от православного священника идти на нарушение основного канонического правила – сохранения тайны исповеди. Этот же указ предусматривал, чтобы все секретные дела, которые священнику будут поручены от властей, «содержать в совершенной тайне и никому не объявлять».

В «Прибавлении» к «Духовному регламенту» снова напоминалось об этом, причем со ссылкой на Св. Писание: «Сим объявлением (донесением властям о том, что сказано на исповеди. – В.Ф.) не порокуется исповедь, и духовник не преступает правил евангельских, но еще исполняет учение Христа: «Обличи брата, аще не послушает, повеждь церкви». Когда уже о братнем согрешении Господь повелевает, то кольми паче о злодейственном на государя злоумышлении» (см. Приложение 3.2).

Петром I издаются указы, регламентирующие культовую деятельность, что следует квалифицировать как вторжение светской власти в каноническую сферу деятельности церкви. В законодательном порядке предписывается обязательная ежегодная исповедь прихожан (указ 1718 г.), которая должна фиксироваться в «вероисповедных книгах». Священники должны были строго учитывать «небытейщиков» (не бывавших на исповеди) и доносить о них не только церковным, но и светским властям. Эта мера предусматривала выявление «раскольщиков», уклонявшихся от исповеди. Всякий, упорно не ходивший на исповедь, признавался «раскольщиком». С пропустившего исповедь в первый раз взимался штраф в размере 5 коп., во второй раз размер штрафа удваивался, в третий раз – утраивался. О «неисправно» бывавших на исповеди поведено подавать ведомости гражданским властям, и по этим ведомостям «чинить наказания». Специальные указы требовали от священников также следить, чтобы прихожане «ходили в церковь к вечерне и утрене», не отвлекались бы во время службы «посторонними делами», слушали богослужение «в безмолвии и с благоговением» и чтобы не было «бесчинного стояния в храме» .

Преследование раскола церковью и государством имело свои особенности. Церковь строго подходила к отступлениям от православия (вовлечение в ересь и раскол), считая их наиболее важными преступлениями («опаснее человекоубийства, ибо не тело, а душу похищают»), т.е. с точки зрения государственного «вреда». На первый план здесь выступал политический момент: наибольшую опасность представляли те раскольники и еретики, которые не признавали не только Православную Церковь, но и «антихристову» государственную власть, т.е. в царствующем императоре усматривали «антихриста». Их ловили, подвергали жестоким наказаниям и ссылали в монастырские тюрьмы «для исправления» или на каторгу. К признававшим официальную власть относились мягче. В 1716 г. они были обложены двойным подушным окладом, обязаны были носить особое платье, и им было запрещено занимать любые административные должности.

По указу 1702 г. свобода вероисповедания предоставлялась всем иностранцам, проживающим в России. Но свобода вероисповедания для иностранцев не означала признания равноправия вер. Категорически запрещалась пропаганда иностранцами своей веры в России. Каралось совращение православных в иную веру, но всячески поощрялся переход в православие. Иностранца-неправославного запрещено было хоронить на православных кладбищах .

Важнейшим актом в конфессионатьной политике Петра I явилось подчинение церкви в политико-административном отношении, что выразилось в упразднении института патриаршества и учреждении взамен его высшего светского коллегиального органа по церковным делам – Святейшего Синода. Этот акт знаменовал собой начало нового, синодального, периода в истории Русской Православной Церкви.

Во время казни мятежных стрельцов в 1698 г. патриарх Адриан в силу своего долга и обычая дерзнул «печаловаться» царю за осужденных, но эта попытка с гневом была отвергнута Петром I. После смерти Адриана 16 октября 1700 г. Петр I по совету своих приближенных лиц решил «повременить» с избранием нового патриарха. Вместо патриарха «экзархом, блюстителем и администратором патриаршьего престола» был назначен митрополит Рязанский и Коломенский Стефан Яворский. В этой должности он находился около 20 лет – до учреждения Духовной коллегии, первым и последним президентом которой он являлся.

Петр I с подозрением относился к российскому духовенству, усматривая в нем противодействующую силу своим преобразованиям. Для этого у него были резонные основания. Действительно, большинство иерархов Русской Православной Церкви не поддерживало петровские реформы, поэтому Петр нашел себе сторонников не среди церковников России, а на Украине, главным образом среди питомцев Киево-Могилянской духовной академии.

В 1700 г. Петр I издал указ о вызове малороссийских духовных лиц , которые заняли руководящие должности в Русской Церкви. Среди них оказались такие видные деятели Русской Православной Церкви начала XVIII в., как профессор Киево-Могилянской духовной академии Стефан Яворский, сразу назначенный митрополитом Рязанским и Коломенским, Дмитрий Туптало, назначенный в 1702 г. митрополитом Ростовским, Филофей Лещин- ский – сибирским митрополитом, Феодосий Яновский (с 1712 г. архимандрит Алексакдро-Невского монастыря в Петербурге) и знаменитый церковный деятель и писатель, ректор Киево-Могилянской духовной академии (с 1718 г. епископ Псковский) Феофан Прокопович, ставший ближайшим сподвижником Петра I, видным идеологом петровских церковных реформ.

По подсчетам К.В. Харламповича, из 127 архиереев, занимавших в 1700–1762 гг. русские архиерейские кафедры, было 70 украинцев и белорусов . Как отметил В.С. Шульгин, «дело не ограничилось тем, что украинцы заняли большинство архиерейских кафедр. Они стали настоятелями важнейших монастырей и некоторых соборов Москвы и Петербурга; в основном из них формировался штат придворного духовенства; они составили большинство в военном, морском, и посольском духовенстве, заняли видные места в епархиальном управлении. Наконец, в их руках оказалась вся система духовного образования, так как преподавательский состав духовных школ, в том числе и Московской славяно-греколатинской академии, формировался в основном из «ученых киевлян» .

Русское духовенство было оттеснено на задний план, что усилило его вражду к пришельцам, в которых они видели «еретиков» и «латынян». Украинское духовенство кичилось своей ученостью и высокомерно относилось к «невеждам» русским. «Пришельцы» не цеплялись за «древлее благочестие», исконно русские обычаи, даже пренебрегали ими и охотно поддерживали петровские церковные преобразования. Они активно поддерживали и другие политические акции Петра. Впрочем, как отметил В.С. Шульгин в уже цитируемом нами исследовании, «пришельцы» настолько прочно укрепились, что становились даже сами ревностными приверженцами старорусской церковной традиции, а некоторые из них ничем не отличались в этом от русского духовенства и консервативно настроенных светских деятелей , даже становились в оппозицию к петровским преобразованиям. Вождем этой оппозиции стал местоблюститель патриаршьего престола Стефан Яворский, который, по мере углубления церковной реформы, всё более расходился с Петром, допуская резкие выпады против его действий в отношении и церкви. Он выступил против экономических мер в отношении церкви, не одобрял развода царя с первой женой и его второго брака при живой жене, недвусмысленно заявлял об Алексее Петровиче как законном наследнике престола. Стефан Яворский видел церковную реформу Петра «взятой с протестантского образца». В своем трактате «Камень веры» (1718) Стефан Яворский резко высказался против подчинения церкви государству и проводил теорию «двух властей» («кесарево кесарю, а Божие Богу», т.е. сфера деятельности духовной и светской властей должна быть четко очерченной: царю – гражданские дела, пастырю – духовные). Петр I запретил публикацию этого трактата (он был опубликован в 1728 г.).

В 1718 г. Петр I поручил Феофану Прокоповичу подготовить проект коллегиального органа управления Русской Православной Церковью по образцу учреждаемых в то время гражданских коллегий. В феврале1720 г. проект был готов, исправлен Петром и внесен на обсуждение в Сенат, на заседание которого были приглашены 7 архиереев и 6 архимандритов. В Сенате без всяких изменений проект был всеми одобрен и подписан, затем тексты его были отправлены в Москву, Казань и Вологду, куда должны были прибыть остальные архиереи и настоятели важнейших монастырей для его подписания – для Петра было важно получить письменное согласие всех высших духовных лиц церкви. Эта процедура затянулась почти на год. 25 января 1721 г. указом Петра I Регламент был утвержден и в том же году опубликован под названием «Духовный Регламент Всепресветлейшего, Державнейшего Государя Петра Первого, Императора и Самодержца Всероссийского».

Духовный Регламент состоит из трех частей: в первой дано определение нового устройства церковного управления (Духовной коллегии), во второй определен круг компетенции и функций Духовной коллегии, в третьей подробно перечислены обязанности архиереев и приходских священников, об учреждении системы духовных учебных заведений (см. Приложение 3.1).

В Регламенте доказывается законность и необходимость введения коллегиального высшего органа управления церковью вместо единоличного (патриаршьего). Выдвигаются следующие аргументы: коллегиальное управление в сравнении с единоличным может решать дела скорее и беспристрастнее, «что един не постигнет, то постигнет другий», к тому же коллегия «свободнейший дух в себе имеет» и не боится сильных персон, и как соборное учреждение имеет больше авторитета.

К тому же от коллегиального правления можно «не опасатися отечеству от мятежей и смущения, яковые происходят от единого собственного правителя духовного, ибо простой народ не ведает, како разнствует власть духовная от самодержавной; но великою высочайшего пастыря честию и славою удивляемый, помышляет, что таковой правитель есть вторый государь, самодержцу равносильный, или большиего». В доказательство Регламент указывает на византийскую историю, на историю папства и на подобные же «и у нас бывшие замахи».

Однако, как верно отметил историк Русской Церкви И.К. Смолич, «основной смысл «Регламента» заключается не столько в отмене патриаршества, сколько в революционной перестройке отношений между государством и церковью» . А эта «перестройка», добавим, выразилась в том, что новое церковное управление (как и сама Церковь) было поставлено в строгую подчиненность верховной светской власти – императору, который в Регламенте именуется «крайним Судиею, правоверия и всякого в Церкви Святой благочиния блюстителем». Иначе говоря, император объявлялся главой Русской Православной Церкви, а учрежденная им Духовная коллегия – орудием его управления церковными делами, находясь на положении созданных в то же время гражданских коллегий. Назначение лиц в состав Духовной коллегии, как и увольнение их, совершалось по царскому повелению. Все они при вступлении в должность обязаны были принести присягу на кресте и Евангелии по установленной форме: «Клянуся паки Всемогущим Богом, что хощу и должен еемь моему природному и истинному царю и государю Петру Первому, всероссийскому самодержцу, и прочая и прочая и прочая... и Ея Величеству государыне Екатерине Алексеевне верным, добрым и послушным рабом и подданным быть» . Духовный регламент завершал меры, направленные на ликвидацию независимости Русской Православной Церкви, т.е. полностью подчинял ее светской власти.

В мае 1722 г. было издано «Прибавление» к Духовному Регламенту, именуемое «Прибавление о правилах причта церковного и чина монашеского» . Оно подробно определяло условия и порядок вступления в священнический сан, обязанности священника по отношению к прихожанам, духовному начальству и светской власти, порядок вступления в монашество, правила монастырской жизни (см. Приложение).

Духовная коллегия была учреждена 1 января 1721 г. и торжественно открыта 14 февраля того же года. Вскоре она получила наименование Святейший Правительствующий Синод. Согласно Духовному Регламенту состав Синода был определен в количестве 12 «правительствующих особ». Но именным указом 25 января 1721 г. вместо12 было назначено 11 лиц: один президент (Стефан Яворский), два вице-президента (Феодосии Яновский и Феофан Прокопович), 4 советника и 4 асессора из представителей монашествующего и белого духовенства. После смерти Стефана Яворского в 1722 г. Петр не назначил нового президента, и эта должность была упразднена. Главным деятелем в Синоде стал Феофан Прокопович. Вскоре после учреждения Синода последовало повеление царя, чтобы «в Синод выбрать из офицеров доброго человека, кто бы имел смелость и мог управление синодского дела знать и быть ему обер-прокурором и дать ему инструкцию, применяясь к инструкции генерал-прокурора Сената» .

Первым обер-прокурором был назначен полковник И.В. Болтин В составленной для него инструкции говорилось: «Обер-прокурор повинен сидеть в Синоде и смотреть накрепко, дабы Синод свою должность хранил и во всех делах, которые к синодскому рассмотрению и решению подлежат, истинно, ревностно и порядочно, без потеряния времени, по регламентам и указам управлял.. что все записывать повинен в свой журнал, также накрепко смотреть, чтоб в Синоде не на столе только дела вершились, но самим действом по указам исполнялись. Также должен накрепко смотреть, дабы Синод в своем звании праведно и нелицемерно поступал. А ежели увидит противное сему, тогда в тот же час повинен предлагать Синоду явно, с полным изъяснением, в чем они или некоторые из них не так делают, как надлежит, дабы исправили. А ежели не послушают, то должен в тот час протестовать, и оное дело остановить, и немедленно донесть Нам» . Как видно отсюда, власть обер-прокурора на первых порах носила преимущественно надзирательный характер. В той же инструкции он именуется «оком Государевым и стряпчим по делам государственным». Постепенно его власть всё более и более расширялась: в XIX в. он становится по своему положению и значимости наравне с министрами (о чем будет сказано ниже).

В 1723 г. Св. Синод был утвержден восточными патриархами (Константинопольским, Антиохийским, Александрийским и Иерусалимским), которые признали за ним все патриаршие права и именовали своим «во Христе братом» .

Таким образом, в результате церковных реформ Петра I Русская Православная Церковь фактически оказалась в полном подчинении у светской власти, а учрежденное управление Церковью стало частью государственного аппарата Духовенство превратилось в своеобразный служилый класс по духовному ведомству. За Церковью уже не признавалось инициативы даже в ее собственных делах, что имело для нее тяжкие последствия. Об этом откровенно писал в 1811 г. Александру I Н.М. Карамзин: «Петр объявил себя главой церкви, уничтожив патриаршество как опасное для самодержавия неограниченного.. Со времен Петровых упало духовенство в России. Первосвятители наши были уже только угодниками царей и на кафедре языком библейским произносили им слова похвальные.. Главная обязанность духовенства есть учить народ добродетели, а чтоб сии наставления были тем действительнее, надо уважать оное». Карамзин подчеркивал, что «если церковь подчиняется мирской власти и теряет свой характер священный, усердие к ней слабеет, а с ним и вера» .

2. Конфессиональная политика при преемниках Петра I (1725–1762)

«Ни до, ни после Анны русское правительство не обращалось с духовенством с таким недоверием и с такой бессмысленной жестокостью». Архимандрит Дмитрий Сеченов говорил впоследствии (в 1742 г.), что духовенство «так устрашили, что уже и самые пастыри, самые проповедники слова Божия молчали и уст не смели о благочестии отверзти» .

Произведены были и перемены в высшем управлении, преследовавшие цель еще большего ее подчинения светской власти. Вместо упраздненного Верховного тайного совета учрежден Кабинет министров, в подчинение ему был поставлен Синод, в котором всеми делами заправлял Феофан Прокопович. Историк Русской церкви А.В. Карташев отмечает: «Синод был терроризирован через него, и в потоке дел, приобретавших характер политического розыска, часто забегал вперед и рекомендовал суровые меры раньше органов государственных. Дух диктатуры кабинет-министров поставил управление церковью в зависимость не только от учреждений государственных, но и прямо от лиц диктаторов, именовавшихся тогда временщиками» .

Правление Анны Иоанновны особенно тяжелым было для монастырей и монашества. 25 октября 1730 г. последовал ее указ о строгом соблюдении запрета монастырям под каким бы то ни было видом (покупки, дарения, завещания) приобретать земли. Приобретенная ими в нарушение этого указа земля отбиралась . Указом 11 февраля 1731 г. этот запрет был распространен и на малороссийские монастыри . Перепись монастырей и монашествующих, проведенная в 1732 г., открыла многих постригшихся в монахи вопреки установленных Петром 1 правил (разрешалось постригать только вдовых священнослужителей и отставных солдат). Указ 1734 г. потребовал неукоснительного исполнения этих правил. На епархиального архиерея налагался штраф в размере 500 руб. Настоятель монастыря, который дозволил «незаконный» постриг, осуждался на пожизненную ссылку, а принявшего постриг «расстригали» и подвергали телесному наказанию. Установлена была бдительная слежка за «насельниками» монастырей. Настоятелей и настоятельниц обителей часто вызывали в Петербург в Тайную канцелярию, где их подвергали допросам о поведении монашествующих. Монашество, как и белое духовенство, также подвергалось опустошительным «разборам», которые проводила Тайная канцелярия. Молодых иноков забирали в солдаты, работоспособных отправляли на принудительные работы – на Урал и в Сибирь, остальных, «незаконно» постриженных, лишали монашеского звания и изгоняли из монастырей. При «разборах» привлекали к ответственности и настоятелей монастырей за «незаконный» постриг в монахи .

При Анне Иоанновне ужесточилась борьба с «расколом». Однако «раскол» продолжал распространяться. От правительственных репрессий старообрядцы укрывались в лесах, бежали в Сибирь, где в знак протеста и в качестве наиболее верного пути к «спасению души» совершали самосожжения. Самые страшные «гари» (самосожжения) совершались в уральских и сибирских лесах в 20–30-х годах XVIII в. Для поимки «раскольников» посылались военные команды .

Восшествие на престол Елизаветы Петровны было встречено духовенством с ликованием и большими надеждами, которые вскоре получили свое оправдание. 15 декабря 1740 г., через три недели по восшествии на престол, Елизавета издает указ о проведении широкой амнистии пострадавшим в царствование Анны Иоанновны политическим и церковным деятелям. Были освобождены из тюремных казематов и возвращены из сибирской ссылки невинно пострадавшие иерархи, настоятели монастырей и церковных приходов. Им были возвращены их звания и должности. Как писал известный историк Русской Церкви А.В. Карташев: «Освобождение от кошмара бироновщины может быть ни одним сословием, ни одним сектором государственной машины не переживалось с таким торжеством и энтузиазмом, как православным духовенством» . С церковных кафедр Елизавету Петровну прославляли как «спасительницу от ига иноплеменного», как «восстановительницу православия». Елизавета Петровна заявила о себе как «защитница православия». Еще будучи царевной, она демонстративно выказывала свое благочестие и любовь к духовенству, к духовным проповедям, к благолепию церковной обрядности. Таковой она осталась и на престоле – ездила по богомольям, особенно в любимый ею Троице-Сергиев монастырь, который в 1744 г. по ее повелению был переименован в лавру, соблюдала все посты, делала богатые пожертвования монастырям и церквам .

В 1742 г. был издан указ, по которому суд над духовными лицами был предоставлен Синоду и по политическим делам. Сам Синод, ранее подчиненный Верховному совету, а затем Кабинету министров, был восстановлен в прежнем своем достоинстве с титулом «Правительствующего».

Возродились надежды на восстановление былого влияния церкви. Среди деятелей церкви зазвучали речи об активной роли церкви в государственных делах. Члены Синода – епископ Новгородский Амвросий Юшкевич и епископ Ростовский Арсений Мацеевич подали императрице доклад («Всеподданнейшее предложение»), в котором предлагалось восстановить патриаршество или, в крайнем случае, «сообразно с каноническими требованиями» восстановить должность президента и не допускать светских лиц к управлению церковными делами. Однако Елизавета Петровна, объявившая, что будет соблюдать все законы Петра, не согласилась на такие изменения. Но она выразила согласие на передачу управления церковными вотчинами из ведения Коллегии экономии в ведение Синода .

Елизавета Петровна особое значение придавала составу и деятельности Св. Синода, который пополнился новыми лицами, почти исключительно епископами (всего 8 персон), среди них такие видные церковные деятели, как архиепископ Новгородский Дмитрий (Сеченов), занявший лидирующее положение в Синоде, архиепископ С.-Петербургский Вениамин (Григорович), Псковский епископ Гедеон (Криновский), обладавший блестящим проповедническим даром, и энергичный Ростовский архиепископ Арсений (Мацеевич). Обер-прокурором Синода был назначен князь Я.П. Шаховской – человек просвещенный, «крепкий ревнитель государственного интереса и всякой законности». Он подобрал опытных и компетентных чиновников в синодскую канцелярию и быстро привел в порядок дела в Синоде. Елизавета Петровна постоянно интересовалась работой Синода, требуя от обер-прокурора еженедельных докладов.

В конце царствования Елизаветы Петровны остро стал вопрос об управлении церковными имениями. Синодальная Канцелярия Экономического Правления, куда в 1744 г. было передано управление этими имениями, не подняла их доходности. Для решения вопроса о церковных имениях Елизавета Петровна в 1757 г. учредила Конференцию из членов Синода и светских лиц. По докладу Конференции 30 сентября 1757 г. о мерах «к освобождению монашествующих от мирских попечений и к доставлению им свободы от трудностей при получении вотчинных доходов» последовал указ, который предусматривал, чтобы архиерейские и монастырские имения управлялись не «монастырскими служками», а «отставными офицерами»; все повинности монастырских крестьян перевести на оброк; чтобы из дохода ничего не употреблялось в расход сверх штатов и остальное хранилось особо и ни на что без именного указа Ее Величества не издерживалось, так, чтобы ведая размер остатков, Ее Величество могла раздавать на строение монастырей» . Однако по совету влиятельных духовных лиц императрица отказалась от реализации этого указа, и управление монастырскими имениями снова было передано в ведение Синода.

Эту меру Елизаветы Петровны исследователи рассматривают как «первый шаг» по пути к секуляризации церковных имений.

Первая попытка провести секуляризацию церковных имений была предпринята в короткое царствование Петра III. Изданный 21 марта 1762 г. указ объявлял об изъятии у монастырей и архиерейских домов земель и крестьян и передаче их в казну. Однако этот указ реальной силы не имел. На места он дошел только летом 1762 г., когда император был уже свергнут с престола.

3. Конфессиональная политика Екатерины II и Павла I

28 июня 1762 г. в результате государственного переворота власть перешла к Екатерине II, которая объявила указ Петра III 21 марта 1762 г. «святотатственным посягательством» на церковные имения, «неполезным учреждением, которое учинено без всякого порядка и рассмотрения». Императрица заверяла духовных деятелей в отсутствии у нее «намерения и желания присвоить себе церковные земли». 12 августа 1762 г. она подписала указ о возвращении всех вотчин духовенству. Но это был тактический ход. Стремясь успокоить духовенство, Екатерина II действовала осмотрительно и осторожно, подготавливая широкомасштабную программу секуляризации церковных имений.

27 ноября 1762 г. указом императрицы была образована Комиссия о духовных имениях, по своей значимости приравненная к коллегии, под председательством действительного тайного советника Г.Н. Теплова в составе обер-прокурора Св. Синода А.С.Козловского, трех высших иерархов Церкви и трех наиболее влиятельных вельмож из духовных и светских лиц . 29 ноября 1762 г. последовала специальная инструкция, которая определяла ее компетенцию и порядок деятельности; инструкция обязывала Комиссию составить описи монастырской синодальной, церковной и архиерейской земельной собственности, и зафиксировать крестьянские повинности. Комиссия составила об этом основной законопроект, разъясняющий положения и другие нормативные акты, которые легли в основу реформы церковного землевладения.

1762 год был отмечен небывалым размахом волнений монастырских крестьян. Поводом к волнениям явилась отмена Екатериной II указа Петра III об отобрании монастырских земель и крестьян в казну. На подавление волнений были направлены воинские команды. В августе 1762 – июле 1763 гг. были изданы указы о принятии мер к прекращению волнений монастырских крестьян. В числе этих мер было некоторое сокращение повинностей крестьян.

Непосредственное проведение секуляризации церковных имений было возложено на Коллегию экономии, воссозданную 12 мая 1763 г. , действующую согласно специальной инструкции от 6 июня 1763 г. На места были посланы 77 обер-офицеров, которые составили подробные описания монастырских владений.

26 февраля 1764 т. вышел указ о секуляризации церковных владений – в большинстве в великорусских епархиях . Все имения Синода, архиерейских кафедр и монастырей поступали в казну и передавались в управление Коллегии экономии. Численность монастырей сократилась втрое, разделенных отныне на штатные (взятые на содержание государством) и заштатные, которым предстояло существовать «собственным иждивением». Указом 10 апреля 1786 г. была проведена секуляризация монастырских имений в Киевской, Черниговской и Новгород-Северской, а указом от 26 апреля 1788 г. – в Екатеринославской, Курской и Воронежской епархиях . (О секуляризации монастырских имений см. в гл. 3. «Монастыри и монашество».)

Секуляризация церковных земель лишила церковную оппозицию ее материальной базы. Последней вспышкой церковной фронды явилось выступление в защиту старых (досинодальных) порядков (особенно против секуляризации церковных имуществ) митрополита Ростовского и Ярославского Арсения Мацеевича.

Митрополит Арсений был яркой и одаренной личностью в русской церковной иерархии. Он не мирился с вторжением светских властей в церковные дела. Мацеевич неоднократно посылал в Синод «доношения» против политики правительства по отношению к Православной Церкви. Последнее его «доношение» от 10 марта 1763 г. было направлено против вторжения представителей светской власти в хозяйственные дела его епархии. А еще в феврале 1763 г. в ростовском соборе Мацеевич совершил обряд «отлучения» против «восстающих на церкви Божии», на их «советников», а также и на тех, кто покушался на церковные имения (имелась ввиду предстоящая их секуляризация).

За свои выступления Мацеевич был вызван на суд в Синод. Он был лишен сана и сослан в Николо-Корельский монастырь. Но он продолжал свои протесты и нашел сочувствующих среди северного монашества. В 1767 г. по доносу его судили вторично. Приговор, вынесенный Мацеевичу в соответствии с указом Екатерины II, гласил: «1) Лишить монашеского звания; обряд расстрижения совершить в самой губернской (Архангельской. – В.Ф.) канцелярии; 2) одеть в мужицкую одежду и переименовать в Андрея Враля; 3) сослать на вечное и безысходное содержание в Ревель под неусыпный надзор; 4) бумаги, чернил и даже береста (!) ему не давать; 5) не допускать к нему ни под каким видом никого. И, одним словом, так его содержать, чтобы и караульные не только о состоянии его, но ниже и о сем его гнусном имени не знали». Караульных солдат предписано было взять из местного гарнизона, в большинстве не знающих русского языка . Арсений Мацеевич умер в каземате 28 февраля 1772 г. Расправа над ним произвела устрашающее впечатление на русских иерархов.

В Сибири велось следствие против митрополита Тобольского и Сибирского Павла (Канюшкевича), в котором видели «врага» секуляризации церковных имений. Дело было основано на подозрениях, которые не оправдались. Он также подвергся суровым репрессиям и в итоге был лишен кафедры и отправлен «на покой» в Киево-Печерскую лавру.

В связи с секуляризацией с приходов были сняты некоторые прежние платежи в пользу архиерейских домов. Как сообщает А.В. Карташев, Екатерина «вела разведку и о других архиереях, недружелюбно встретивших секуляризацию» .

Таковы были суровые меры просвещенной монархини к иерархам, противящимся ее воле. Кредо Екатерины II, высказанное ею еще в 1761 г.: «Уважать веру, но никак не давать ей влиять на государственные дела» . По вступлении на престол в речи к Синоду она прямо и без обиняков заявила, что архиереи не только служители алтаря и духовные наставники, но в первую очередь «государственные особы», ее «вернейшие подданные», для которых «власть монарха выше законов евангельских».

Были приняты меры к улучшению положения приходского духовенства. Указами 1764–1765 гг. отменялись все «окладные сборы», которые приходское духовенство обязано было платить архиерею, отменялись или закреплялись жесткими тарифами обременительные подати за поставление, за переводы с должности. Отныне епископат переходил на казенное содержание от доходов секуляризованных церковных имений, «архиерейское тягло» осталось в прошлом. Архиереям запрещалось лишать священнослужителей сана без разрешения Синода, применять телесные наказания (указы 1765–1766). Изменился и характер архиерейского суда: вместо кары устрашающей и публичной, насилий, унижавших достоинство духовного лица, в практику вошли наказания исправительные, «келейные» по соображениям поддержки авторитета духовных лиц. Но «традиционный дух властительства по-прежнему царил в архиерейских домах» . Наряду с этим в 1784 г. последовал новый «разбор» духовенства: снова было предписано (как и в былые «разборы») «безместных» священно- и церковнослужителей приписывать к податным сословиям, а «годных» (к воинской службе) сдавать в рекруты.

Изданный в 1773 г. указ провозглашал Синоду принцип веротерпимости. «Как Всевышний терпит на земле все веры, – говорилось в указе, – то и Ее Величество из тех же правил, сходствуя Его святой воле, в сем поступать изволит, желая только, чтобы между ее подданными всегда любовь и согласие царили» . Мусульмане получили свободу строить мечети и свои духовные школы, а муллам было даже назначено и содержание из казны, равно как и буддийским ламам. (Указы 1788 и 1794 гг.)

Павел I в начале своего царствования ввел ряд льгот для духовенства. По восшествии на престол 6 декабря 1796 г. Павел 1, по ходатайству Св. Синода, своим первым указом освободил духовных лиц от телесного наказания за уголовные преступления в гражданских судах до момента лишения сана, так как наказание, «чинимое в виду тех самых прихожан, кои получали от них спасительные тайны, располагает их к презрению священного сана» . В тот же день Павел I издал указ о приведении к присяге на верность императору и крепостных крестьян, чего ранее не бывало. Многие крестьяне восприняли его как закон, освобождающий их от крепостной зависимости. В конце 1796 – начале 1797 гг. прокатились массовые крестьянские волнения, которыми были охвачены 32 губернии. К бунтующим крестьянам присоединился и ряд приходских священников. 29 января 1797 г. Павел I издал Манифест, в котором говорилось: «Духовные, наипаче же священники приходские, имеют обязанность предостерегать прихожан своих противу ложных и вредных разглашений и утверждать в благонравии и повиновении господам своим, памятуя, что небрежение их о словесном стаде, им вверенном, как в мире сем взыщется начальством их, таки в будущем веке должны будут дать ответ пред страшным судом Божиим» .

1 мая 1797 г. издано «Обращение» к архиереям, дабы они «за поведением священно- и церковнослужителей имели строгое наблюдение, стараясь всемерно предупреждать и отвращать народные возмущения». Указывалось, чтобы тех пастырей, которые приведут в послушание толпу, «отмечать пристойными почестями или переводить их на выгоднейшие места». Если же, наоборот, «будет примечено хотя бы только подозрение к наклонению крестьян к возмущению, то такового немедленно брать в консисторию и приход поручить другому, для увещевания же крестьян посылать надежнейшего священника» . Были подтверждены указы Екатерины II, запрещавшие священникам писать челобитные для крестьян. Характерно, что указ 1798 г. об отмене права выбора прихожанами приходских священников мотивирован и таким обстоятельством: «По происшедшим в некоторых губерниях ослушаниям крестьян противу своих помещиков мисние из священников и церковнослужителей вместо того, чтобы подолгу их, правилами церковными и регламентом духовным предписанному, наставлять прихожан своих благонравию и повиновению властям, над ним поставленным, сами к противному тому подавали повод». В 1800 г. вновь были ведены телесные наказания для приходского духовенства, отмененные указом 6 декабря 1796 г.

Однако прочие льготы и облегчения для сельского духовенства были сохранены и установлены новые. Увеличены земельные участки сельским приходам, на 112% увеличено жалованье от казны приходским священникам, были приняты меры к призрению и обеспечению вдов и сирот священников. В 1797 г. все духовное сословие было освобождено от сборов на содержание полиции. Царские милости распространились и на епархиальное духовенство. Расходы казны на содержание епархии возросли с 463 тыс. до 982 тыс. руб. В 1797 г. были удвоены размеры земельных участков архиерейских домов, а также дополнительно выделены мельницы, рыбные ловли и пр. угодья.

В 1800 г. Павел I ввел награждение гражданскими орденами духовных лиц за особые заслуги. Первым был награжден митрополит Московский Платон (Левшин). Рассказывают, что он умолял Павла не удостаивать его этой чести и дать возможность «умереть архиеерем, а не кавалером», но в конечном счете, чтобы «не прогневить» монарха, принял эту награду. Но будучи неуравновешенного и вспыльчивого нрава, Павел часто подвергал и высоких духовных особ опале. Так, среди них пострадал выдающийся церковный деятель митрополит Новгородский и С.-Петербургский Гавриил (Петров) только за то, что к нему благоволила Екатерина II. Павел оставил за ним только Новгородскую кафедру, с которой он в 1799 г. вынужден был уйти «на покой».

В коронационном манифесте 5 апреля 1797 г. Павел I объявил себя главой Русской Православной Церкви . Это потом было закреплено в «Своде законов Российской империи» (1832 г.). Его статья 42-я (Т. I, ч. 1-я) гласила: «Император, яко христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов и блюститель правоверия и всякого в Церкви святого благочестия».

При Павле I провозглашена веротерпимость к «раскольникам». Разрешена свободная деятельность старообрядческой церкви. Старообрядцам возвратили отобранные у них книги. Но предусматривались наказания для уклонявшихся в раскол.

Проявлялась терпимость к униатам Белоруссии и Правобережной Украины: Киевская, Минская, Житомирская и Брацлавская епархии были предупреждены о том, что нельзя силой обращать униатов в православную веру. Священников, нарушивших этот запрет, лишали приходов. В 1798 г. был учрежден Департамент римско-католического исповедания. В ведении его находились как католики, так и униаты, за которыми признавалась свобода вероисповедания.

Павел I проводил благожелательную политику по отношению к католичеству. Он охотно отозвался на просьбу ликвидированного Наполеоном в 1798 г. при захвате о. Мальты Ордена Иоаннитов принять их под свое покровительство. Став магистром Мальтийского ордена, Павел наградил орденом святого Иоанна Иерусалимского некоторых епископов, а придворных священников возвел в звание кавалеров ордена.

Павел дал приют иезуитам, позволив им избрать своего викария в России. В 1799 г. Павел благосклонно принял генерала иезуитского ордена пастора Гавриила Грубера, который добился от него разрешения для иезуитов открывать «богоугодные заведения» в Петербурге. В 1800 г. иезуитам был передан в Петербурге католический храм св. Екатерины, при котором была основана иезуитская коллегия. Возможно, не без внушений Грубера Павел проникся идеей воссоединения католической и православной церквей. План Грубера (о воссоединении церквей) Павел направил в Синод. Первоприсутствовавший в Синоде митрополит С.-Петербургский Амвросий (Подобедов), решительно выступил против предложения иезуита. Амвросия поддержал весь Синод. Поскольку еще в 1773 г. орден иезуитов был запрещен папой Климентом XIV, Павел добился от папы Пия VII издания 7 марта 1801 г. буллы о восстановлении иезуитского ордена в пределах России. Она вступила в силу уже при Александре I.

4. Перемены в политике по отношению к старообрядчеству в последней трети XVIII века

В последней трети XVIII в. политика по отношению к старообрядцам существенно смягчилась. Указом Петра III от 29 января 1762 г. старообрядцам, бежавшим за границу, дозволялось вернуться в Россию. Указ предписывал, чтобы «им в содержании закона по их обыкновению и по старопечатным книгам ни от кого возбранения не было». 1 февраля 1762 г последовал указ о прекращении всех следственных и судебных дел о старообрядцах, «и содержащихся под караулом тотчас в домы отпустить и вновь никого не забирать».

Екатерина II подтвердила эти указы и даже предоставила ряд новых уступок старообрядцам. Она предписала местным властям, чтобы вышедшим из-за рубежа старообрядцам они оказывали покровительство, защищали их и не чинили принуждения в ношении указанного платья и бритья бороды.

В 1762 г. старообрядцам, вышедшим из Польши, она разрешила поселиться в Саратовском Заволжье по р. Иргизу, где им было отведено 70 тыс. десятин земли. В данном случае преследовалась цель колонизации этого слабо заселенного края. С той же целью в 1785 г. наместнику Новороссии Г.А. Потемкину было поведено поселить старообрядцев в Таврической губернии. Был принят и ряд мер на устранение административно-юридической обособленности старообрядцев.

В 1763 г. была упразднена Раскольническая контора, учрежденная в 1725 г. для сбора двойной подушной подати со старообрядцев и налога с бород. В 1764 г. от двойной подушной подати освобождались старообрядцы, которые не отказывались от «таинств церковных от православных священников». Были ликвидированы другие дискриминационные меры, принятые прежним законодательством «о расколе». Указ 1783 г. гласил: «Светская власть да не долженствует вмешиваться в различение, кого из жителей в число правоверных, или кого в заблуждающихся почитать, но обязана над всеми вообще наблюдать, дабы каждый поступал по предписанным государственным узаконениям» .

В 1783 г. 1500 старообрядцев Стародубья подали прошение в Синод, чтобы им дозволили совершать богослужение по старопечатным («дониконианским») книгам и назначили епископа, который, состоя в ведении Синода, управлял бы делами всех старообрядцев. В 1784 г. Синод разрешил им дать священников, хотя «в епископе было отказано». Так было положено начало единоверию – компромиссной форме объединения части старообрядцев-поповцев с Православной Церковью на условиях сохранения за ними их старых обрядов, но при подчинении ее юрисдикции. Вступающие в единоверие освобождались от проклятья, которому был предан раскол на церковном Соборе 1667 г., единоверцам разрешалось получать священников от епархиального архиерея, и они подчинялись ему в делах духовных и церковного суда.

В Стародубье и Новороссии открылось несколько единоверческих церквей и монастырей.

В 1797 г. в Нижегородской епархии к единоверию присоединилось до 1 тыс. старообрядцев-поповцев. Затем к единоверию присоединилась часть старообрядцев-поповцев Казанской, Московской, С.-Петербургской и Иркутской епархий. 12 марта 1798 г. был издан указ Павла I о предоставлении старообрядцам-половцам права «иметь у себя церковь и особенных священников, рукоположенных от епархиальных архиереев для отправления службы Божия по старопечатным книгам» . В 1799 г. единоверческие церкви были открыты в Москве и Петербурге. Митрополит Московский Платон (Левшин) составил «Правила единоверия», утвержденные 27 октября 1800 г. Павлом I . Таким образом, единоверие получило официальный статус.

Причины реформы

Петр I правил Россией с 1682 по 1725 год. Этот период ознаменован небывалым до того времени мощным развитием многих сторон жизни Российского государства. Преобразовательная деятельность Петра включала военную и финансовую реформы, реформы органов власти и управления, реформы в области культуры и быта, она привела к развитию науки и просвещения, техники и промышленности, торговли и градостроительства, активизировала внешнюю политику и укрепила международное положение страны.

И хотя, по утверждению выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского (t 1911), реформы Петра I не имели своей прямой целью перестройку ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, установившегося в России, не направлялись задачей поставить русскую жизнь на непривычные западноевропейские основы, они, эти реформы, проводились в обстановке глухой и упорной внутренней борьбы, не раз выливавшейся в вооруженную конфронтацию и заговоры ревнителей старины (1).

Противники реформаторской деятельности Петра были в различных слоях русского общества, включая и духовное сословие. Неприемлющие реформ в своем противостоянии новым, непривычным и неудобным для них направлениям в жизни Российского государства искали для себя поддержки в церковных кругах и в определенной степени ее находили. Характерным представителем этого движения в церковной жизни был Святейший Патриарх Адриан (1690-1700), внутренне горячий и вдохновенный в своем старорусском благочестии, не скрывавший своего отрицания нового духа, внедрявшегося Петром I в русскую жизнь.

Вместе с тем было бы неверно полагать, что в церковных руководящих сферах преобладала оппозиция реформаторской деятельности Петра. Во многих своих начинаниях Петр I находил понимание и поддержку со стороны Святейшего Патриарха Иоакима (ум. в 1690), архиепископа Холмогорского Афанасия, епископа Воронежского Митрофана, митрополита Казанского Тихона, митрополита Новгородского Иова, митрополита Рязанского Стефана и других иерархов.

Здесь следует коснуться личной религиозности Петра I. Воспитанный по праотеческому ритуалу в традиционном церковном благочестии, Петр часто обращался к чтению Священного Писания, хорошо знал и любил богослужение, за которым нередко читал Апостол и пел. Во множестве государственных документов Петр обнаруживает религиозное осмысление рассматриваемых проблем. "Бесспорно, - говорит церковный историк А. В. Кар-ташев (ум. в 1960), - Петру родствен был утилитарный практический взгляд на роль религии в деле государственном, но он не исключал в Петре глубокого и живого понимания религии" (2).

Следует иметь в то же время в виду, что Петр не считал для себя возможным входить в рассмотрение вопросов веры. Приведу два характерных примера. В 1717 году, во время пребывания Петра I в Париже, католические богословы в беседе с ним высказали мнение, что соединение Православной и Римско-Католической Церквей не представляет серьезных затруднений. В своем ответе им Петр указал на два пункта разногласий, по-видимому, на примат Папы и на Филиокве, но заметил, что не дело его, человека государственного и военного, решать подобные вопросы, и предложил, чтобы богословы Сорбоннского университета снеслись по этому вопросу с епископами Русской Церкви. Когда англиканские епископы, из группы так называемых "неприсягающих", в 1722 году обратились к Петру I с просьбой о содействии в восстановлении единения и мира с Восточной Церковью, то, приветствуя в принципе это желание, он целиком возложил рассмотрение вопроса на церковные авторитеты.

Каковы же были у Петра I побуждения к осуществлению церковной реформы? Видный церковный историк академик Евгений Евстигнеевич Голубинский (ум. в 1912) считал, что реформа была осуществлена царем главным образом по причинам государственным.

Во-первых, русский народ видел в Патриархе как бы второго государя, и даже нечто большее, чем государя, поэтому в случае столкновения с Патриархом царь мог бы оказаться в невыгодном положении.

Во-вторых, Петр опасался, что Патриарх может стать во главе партии недовольных проводимыми им реформами и возглавить борьбу против его преобразований (3).

Что касается первой причины, то о ее резонности свидетельствует, несомненно, хорошо известный царю Петру конфликт, возникший между его отцом царем Алексеем Михайловичем и Патриархом Никоном, суть которого заключалась в стремлении Патриарха осуществлять свое служение исходя из принципа, что духовная власть обладает безусловным приоритетом перед властью гражданской, государственной (4).

Вторая причина также, несомненно, имела в глазах царя Петра достаточные основания: стоит вспомнить лишь о Патриархах Никоне и Адриане, чей пример мог бы повториться.

Академик Е. Е. Голубинский утверждает, что царь Петр желал, по возможности, очистить Русскую Церковь от тех многих недостатков, которых она была исполнена, и в этих целях он надеялся действовать с большим успехом через Синод, а не через Патриарха. Выдающийся русский историк Сергей Михайлович Соловьев (ум. в 1879) именно это стремление Петра I отмечает, как основополагающее при осуществлении церковной реформы (5).

Возвращаясь к побудительным причинам реформы государственного характера, можно утверждать со всей очевидностью, что Петр I не ставил целью вмешиваться в вероучительную, пастырско-попечительную и богослужебную жизнь Церкви. Но он стремился создать условия, при которых его государственная деятельность не только не встречала бы оппозиции со стороны церковных руководителей, приходского духовенства и монашествующих, но, наоборот, получала бы активную поддержку. Он хотел добиться такого положения, при котором государство могло бы беспрепятственно использовать в своих интересах большие финансовые, имущественные и человеческие ресурсы Церкви (6).

Подготовка реформы

Можно обоснованно полагать, что стремление добиться такого положения, при котором Церковь не могла бы создавать трудностей для деятельности Петра как вершителя судеб России, более того, чтобы она стала своего рода инструментом в руках государя, способствующим идейно и материально успеху его государственного курса, возникло у Петра I уже в самом начале его преобразовательных трудов. С энтузиазмом осуществляя самообразование в так называемой Немецкой слободе в Москве, Петр, несомненно, обратил внимание на коллегиальную форму церковноприходского самоуправления протестантских общин. Там он мог впервые ознакомиться со структурой и положением Церквей Реформации в европейских странах. В своих поездках по европейским странам, какие Петр I предпринимал неоднократно на всем протяжении своей жизни и деятельности, он имел возможность изучать структуру и положение реформированных Церквей на месте и по первоисточникам. Так, лютеранство он изучал в немецких землях, реформатство - в Голландии,англиканство - в Англии. Сохранились сведения, что в Голландии Петр не оставил без внимания и так называемую Утрехтскую Церковь, созданную в начале XVIII века последователями учения епископа Корнелиуса Янсена (1585-1638).

Во время посещения"великим посольством" в 1697-1698 годах нескольких стран Западной Европы Петр I имел возможность в Голландии непосредственно ознакомиться с трудами одного из творцов систематического изложения теориие стественного права Гуго Гроция (1583-1645), отвергавшего теократию и считавшего источником прав природу человека, диктующую стремление к мирному общению, организованному согласно требованию разума. Известно, что там же Петр весьма заинтересовался трудами выдающегося мыслителя, немецкого юриста Самуэля Пуфендорфа (1632-1694), яркого представителя естественного права, особенно его работой "О должности человека и гражданина". В своих трудах Пуфендорф стремился обосновать подчинение Церкви государственной власти, но требовал от последней религиозной терпимости. Взгляд Петра I на Церковь, как на служебную силу в государстве, сформировался под влиянием так называемой территориальной системы, четко выраженной Пуфендорфом, основным принципом которой было: "cujus regio, ejus religio" ("чья власть, того и вера") и при условии которой монарху на данной территории подчинялось все, втом числе и Церковь. Затем, во время четырехмесячного пребывания в Англии Петр I много внимания уделяет изучению положения Церкви в этом государстве.Следует иметь в виду, что именно в Англии получил особое развитие принцип так называемого цезарепапизма. Король Генрих VIII в 1534 году провозгласил себя "верховным главой Английской Церкви вместо Папы" (7). В 1535 году парламент законодательно утвердил королевское притязание:"Да будет авторитетом настоящего парламента постановлено, что король, наш державный государь, а также и преемник его, должен быть принимаем и признаваем единственным верховным на земле главой Английской Церкви, называемой Англиканской Церковью, и должен пользоваться вместе со своей короной и всеми титулами, почестями, достоинством, привилегиями, юрисдикцией и доходами, свойственными и принадлежащими достоинству верховного главы Церкви" (Статут 26, Генрих VIII, глава 1) (8).

Петр беседует на церковные темы с наследной принцессой Анной, и ее антикатолицизм побуждает его назвать принцессу "сущей дочерью нашей Церкви". Петр I встречается и беседует с Архиепископами Кентерберийским и Йоркским. Они назначают в помощь Петру для изучения церковных проблем богословов-консультантов. С этой же целью Оксфордский университет назначает своего консультанта. Английский король Вильгельм III Оранский (1650-1702) прямо советует Петру объявить себя "главой религии, чтобы располагать полной монархической властью" (9).

Во время первой зарубежной поездки Петр посещает германские земли. Это он повторяет неоднократно. В 1715 году Петр I специально побывал в Виттенберге. Здесь он посетил дом Мартина Лютера. До сего дня сохранился на дверном косяке перед входом в кабинет Лютера автограф Петра. Известно, что Петр I хорошо знал суть церковной реформы Мартина Лютера. Петр недвусмысленно выражал свое положительное отношение к позиции Лютера о праве светских правителей, принявших Реформацию, регулировать церковные дела в духе нового учения (10).

Можно полагать, что ко времени кончины Патриарха Адриана (15 октября 1700 года) Петр I уже имел в общих чертах представление о направлении желаемой им церковной реформы. Разумеется, эта реформа не могла быть подготовлена и проведена в жизнь Петром без участия представителей самой Церкви. Петру с этой целью прежде всего был нужен духовный единомышленник, а его пока не было.

После смерти Патриарха Адриана Петр не повелел созывать архиереев для избрания преемника почившему, но поручил Митрополиту Рязанскому и Муромскому Стефану (Яворскому) управлять патриаршими делами с титулом "Экзарха Святейшего Патриаршего престола, блюстителя, администратора и протектора Академии".

Митрополит Стефан был талантливым проповедником. В первую половину своего местоблюстительства он ревностно содействовал Петру, вдохновляя его на преобразовательную деятельность своими превосходными по форме словами. Однако Митрополит Стефан принципиально расходился с Петром во взгляде на Церковное Предание, на отношения к Церквам Реформации. Постепенно Митрополит Стефан стал как бы лидером партии московской церковной старины. И если вначале Петр возлагал надежды на европейски образованного иерарха, имея в виду найти в нем помощника в подготовке и проведении церковной реформы, то со временем он убедился в своей ошибке.

Единомышленником Петра I и активным участником подготовки и проведения церковной реформы стал, как известно, выдающийся церковный и государственный деятель епископ Феофан (Прокопович; -1681 -1736). Я не буду излагать его биографию, ибо литература о нем необъятна, включая монографические исследования последнего времени, созданные как церковными, так и светскими исследователями.

В 1716 году Петр I вызвал в Петербург Феофана Прокоповича, бывшего тогда ректором Киево-Могилянской Академии и игуменом Киево-Братского монастыря. В 1718 году, по предложению Петра, игумен Феофан был хиротонисан во епископа Псковского, но архиерейская его резиденция находилась в Петербурге. В лице епископа (с 1720 года - архиепископ) Феофана Петр I приобрел блестяще образованного и талантливого сподвижника, эрудированного помощника в разрешении церковных и государственных проблем. Разделяя теорию естественного права по Гуго Гроцию и Самуэлю Пуфендор-фу, в соответствии с которой монарх должен служить "всенародной пользе", епископ Феофан Прокопович стремился соединить ее с апостольским учением о том, что нет власти не от Бога (Рим. 13, 1). В своем трактате "Правда воли монаршей" Преосвященный Феофан утверждает право государя на осуществление реформ в самой Церкви. Епископ Феофан, умалчивая об анти-номичности Церкви и государства, подводит Петра I к выводу о закономерности ломки канонического строя Русской Православной Церкви. Петр теперь выражается решительно: "Богу изволившу, исправлять мне гражданство и духовенство, я им обое - государь и патриарх" (11).

Внешним толчком к подготовке церковной реформы было столкновение между Петром I и Митрополитом Стефаном Яворским в Петербурге осенью 1718 года. Раздраженный административной беспомощностью и неспособностью Местоблюстителя понять задачи церковного руководства в изменяющихся условиях русской жизни, Петр написал на его докладе: "Для лучшего впредь управления мнится быть Духовной Коллегии, дабы удобнее такие великие дела исправлять было возможно".

В декабре 1718 года епископ Феофан уже работал над проектом учреждения Духовной Коллегии. Это наименование было предложено еще в проекте Коллегии, разработанном по заказу Петра I в 1698 году крупным английским: юристом Фрэнсисом Ли. Эта же идея, "религиозной коллегии" была повторена Готфридом Лейбницем, который также по просьбе Петра подготовил проект реформы государственного управления в России. Проект Регламента (устава) Духовной Коллегии был просмотрен и поправлен Петром I 11 февраля 1720 года.

Проведение реформы и ее содержание

Проект Духовной Коллегии в конце февраля 1720 года был обсужден архиереями, находившимися в Петербурге, и сенатом. 24 февраля этот проект был признан "изрядным" Митрополитом Рязанским Стефаном Яворским, митрополитом Смоленским Сильвестром (Холмским), архиепископом Нижегородским Питиримом (Потемкиным), епископом Тверским Варлаамом (Косовским) , епископом Карельским Аароном (Еропкиным) и епископом Псковским Феофаном (Прокоповичем). Сенат также одобрил проект. Были сделаны некоторые дополнения в тексте. По предложению Петра, 27 февраля два экземпляра проекта были подписаны архиереями и Сенатом. Таким образом, новая форма высшего управления Русской Церковью была одобрена по воле царя, без соборного волеизъявления самой Церкви.

Затем Сенат поручил подполковнику Семену Давыдову и архимандриту Московского Златоустовского монастыря Антонию собрать подписи других архиереев Русской Церкви, что и было сделано за семь месяцев (кроме подписи Тобольского архиерея, ввиду отдаленности). Духовный Регламент подписали 19 архиереев и 68 клириков. 25 января 1721 года манифестом Петра I был обнародован Регламент Духовной Коллегии. 26 января Сенат вынес на высочайшее утверждение штат новой Коллегии: Президент - Митрополит Рязанский Стефан, вице-лрезиденты - архиепископ Новгородский Феодосий, архиепископ Псковский Феофан, далее сотрудники и асессоры из черного и белого духовенства.

С 25 января по 14 февраля все назначенные являлись в Сенат, получали указ и приносили присягу. В манифесте Петра говорилось о власти и обязанности монарха исправлять "нестроения чина духовного" на тех же основаниях, что и чина воинского и гражданского". Никак не упоминалось об отмене патриаршества, но заявлялось: "Не видя лучшего к исправлению чина духовного способа, паче соборного правительства, понеже в единой персоне не без страсти бывает, к тому ж не наследственная власть, того ради вящше небрегут, уставляем Духовную Коллегию, то есть Духовное Соборное Правительство".

Как имеющей "силу и власть патриаршескую", или "равнопатриарше-скую", Духовной Коллегии принадлежит компетенция во всех духовных делах, которыми ведали Патриарх и Собор. Эти дела весьма неполно перечислены в Регламенте. Обязанностям Духовной Коллегии в целом был придан откровенно охранительный характер. К столь же внешним действиям различного рода сведены обязанности архиереев. В том же духе был составлен в прибавлениях к Регламенту документ "О правах причта церковного и чина монашеского".

В отличие от Патриарха, Святейший Правительствующий Синод, в который была преобразована Духовная Коллегия, был подчинен царю (с 22 октября 1721 года - императору). Члены Синода при вступлении в должность должны были приносить присягу. Эта присяга категорически подчеркивала государственную природу нового органа Высшей Церковной Власти: клятва в верности династии и государственным интересам, обязательства "благовременно объявлять об ущербе Его Величества интереса" и хранить служебную тайну, быть верным воз-главлению Церкви монархом. Присяга была отменена только в феврале 1901 года.

Главенствующая роль императора в церковных делах была четко отображена в государственном законодательстве. В "Основных законах Российской империи", издания 1832 года, об этом говорилось так:

"Ст. 42. Император, яко христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви святого благочиния". В примечании к этой статье сказано: "В сем смысле император в акте о наследии престола 1797 года апреля 5 именуется главою Церкви".

"Ст. 43. В управлении церковном самодержавная власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, ею учрежденного".

14 февраля 1721 года новая государственная Коллегия начала свое бытие. После молебна в Троицком соборе в Александро-Невской Лавре члены Духовной Коллегии собрались на первое заседание в отведенном им деревянном домике генерал-лейтенанта Р. Брюса (в то время уже покойного). На заседании присутствовал император Петр. Это заседание оказалось поистине историческим. На нем произошла реформа реформы. Об этом митрополит Московский Филарет (Дроздов; 1782-1867) скажет позднее: Петровскую Коллегию "Провидение Божие и церковный дух обратили в Святейший Синод". Был задан первый недоуменный вопрос Петру: как творить молитвенное возношение за богослужениями о Высшей Церковной Власти? "Коллегия"? - невозможно для церковного сознания. Петр соглашается: "О Святейшем Синоде или о Святейшем Правительствующем Синоде". Таким образом, Духовная Коллегия упраздняется - и возникает Святейший Синод.

Вторым вопросом было соотношение власти между Сенатом и Синодом. Си-нодалы не допускают мысли, что кто-то другой, кроме монарха, может приказывать Синоду. Они заявляют: "А на патриаршее имя указов ниоткуда не присылалось, Духовная же Коллегия имеет честь, силу и власть патриаршескую, или едва и не большую, - понеже Собор". Петр снова согласен, и Синод ставится им на один уровень с Сенатом.

Добившись формального равенства с Сенатом, Синод фактически отказался от самосознания церковной природы своей власти и свел ее к источнику государственному, к воле монарха. Все делопроизводство Синода на протяжении 200 последовавших лет велось "по указу Его Императорского Величества".

Церковные крестьяне* в 1701 году были вместе с вотчинами духовенства переданы в управление восстановленного государственного Монастырского приказа, и доходы с вотчин духовенства стали собираться в казну, которая по установленным штатам выплачивала постоянные ежегодные оклады их прежним владельцам. На заседании 14 февраля 1721 года Петр пошел навстречу желанию членов Святейшего Синода, и Монастырский приказ опять стал церковным органом, а экономические средства вотчин вновь пошли по своему назначению.

Уже в самый день создания Синода, 14 февраля 1721 года, естественно, встал вопрос, надлежит ли в Русской Церкви во время богослужений возносить имена Восточных Патриархов. В стремлении побудить народ к забвению самого имени и своего Патриарха, и других, единоверных, архиепископ Феофан (Прокопович) добивается исключения из богослужебной практики произношения имен Восточных Патриархов, кроме случаев, когда первоприсутствующий член Синода (тогда президент) служит Божественную литургию в Крестовом синодальном храме.

30 сентября 1721 года Петр I обратился к Святейшему Патриарху Константинопольскому Иеремии с письмом, в котором содержались информация о церковной реформе в России, ходатайство о признании Святейшего Синода и просьба впредь сноситься с Синодом по делам Церкви. Петр просил Святейшего Патриарха Иеремию сообщить об этом Блаженнейшим Патриархам Александрийскому, Антиохийскому и Иерусалимскому.

1 февраля 1722 года Святейший Патриарх Иеремия дал положительный ответ. 23 сентября 1723 года была датирована грамота Патриарха Константинопольского Иеремии. Одновременно поступила почти тождественная грамота от Патриарха Антиохийского-Афанасия. В утвердительной грамоте Патриарха Иеремии говорилось, что" "Синод в Российском святом великом государстве есть и называется нашим во Христе Братом, Святым и Священным Синодом от всех благочестивых " православных христиан. Он имеет право совершать и установлять то же, что и четыре Апостольских Святейших Патриарших престола".

Послереформенные изменения в положении, структуре и функциях Высшей Церковной Власти

Институт обер-прокурора

Вскоре после учреждения Святейшего Синода Петр I решил учредить над ним свой постоянный надзор. 11 мая 1722 года он сам составил Указ о создании института обер-прокурора Синода. Согласно инструкции от 13 июня 1722 года, этот чиновник должен был быть в Синоде "оком государевым и стряпчим о делах государственных". Он должен был наблюдать, чтобы "Синод свою должность хранил... по-Регламентам и Указам отправлял... праведно и нелицемерно поступал".

На протяжении XVIII века обер-прокуроры Синода имели ограниченное влияние. В XIX веке произошло" существенное изменение в положении обер-прокурора. Его права сильно расширились, и из государственного чиновника с полномочиями преимущественно надзора он постепенно стал лицом, оказывавшим сильное влияние на Высшее Церковное Управление. Этому способствовало отнесение Православного исповедания в октябре 1817 года к ведению министерства духовных дел и народного просвещения, которое дотоле управляло делами неправославных исповеданий. Министр занял посредствующее место между обер-прокурором и царем, но его. функции значительно возросли по сравнению с обер-прокурорскими. И когда в мае 1824 года министерства прекратило свое существование, весь объем прав министра перешел к обер-прокурору и вскоре был закреплен за ним законодательно. Этими правами обер-прокурор владел до конца существования своего института, то есть до августа 1917 года. Со времени упразднения министерства духовных дел Русская Церковь в государственной номенклатуре получает наименование "Ведомство православного исповедания". С того времени на всех официальных бумагах церковного управления синодального периода стояли буквы "В. П. И.".

Структура и положение

Со времени своего учреждения структура и положение Святейшего Синода подвергались различным изменениям. Некоторые из этих изменений закреплялись законодательно, некоторые практически входили в жизнь.

По Регламенту Духовная Коллегия должна была состоять из 12 членов; непременно трех архиереев, в числе других могли быть архимандриты, игумены и протопопы. В действительности при Петре в Синод входило до 14 членов. По смерти Митрополита Стефана Яворского в 1722 году не было назначено нового президента. С 1726 года члены Коллегии стали называться членами Синода. В 1726 году, по указу императрицы Екатерины I, Синод был разделен на два аппартамента, из которых в духовном должны были заседать исключительно архиереи ("во шести персонах"). Вместо второго аппартамента была учреждена подчиненная Синоду "Коллегия экономии синодального правления". При Анне Иоанновне (1730- 1740) было определено, что двое из архиереев должны быть бессменными членами Синода - Новгородский и Нижегородский, двое должны сменяться, остальными членами должны быть архимандриты и протопопы - всего 11 членов. По штатам 1763 года, введенным Екатериной II, в Синоде положено быть трем архиереям, из которых один носил звание первенствующего, двум архимандритам и одному протопопу. По штатам 1819 года, введенным Александром I, три постоянных члена - архиереи, один - временноприсутствующий **, обер-священник армии и флота и духовник императора, а также один протопоп. Постепенно стали различаться постоянные члены и временно присутствующие. Епископы со временем стали преобладать в Синоде, и в конце XIX века членами Синода назначались только архиереи, хотя в начале XX века в состав Синода снова начали входить представители белого духовенства. К XX веку членами Святейшего Синода были четыре митрополита: Санкт-Петербургский, Киевский, Московский и Экзарх Грузии. Звание первенствующего члена Святейшего Синода (позднее именовавшегося первоприсутствующим) , председательствовавшего на заседаниях, связывалось с Новгородской и Санкт-Петербургской кафедрами.

При Святейшем Синоде со времени его возникновения существовали различные должностные лица и учреждения для осуществления соответствующих сфер синодальной деятельности. На протяжении двухсот лет эти учреждения видоизменялись, сокращалось или возрастало их число. В начале XX века при Синоде существовали следующие синодальные органы: Канцелярия Святейшего Синода, Хозяйственное управление при Святейшем Синоде, Контроль над расходованием церковных имуществ, Учебный комитет при Святейшем Синоде, Духовно-училищный Совет, Санкт-Петербургская и Московская синодальные типографские конторы и Московская и Грузино-Имеретинская синодальные конторы.

Как уже упоминалось выше, в Духовном Регламенте функции Высшей Церковной Власти были определены весьма односторонне и не охватывали всех тех сторон жизни Церкви, какие должны были непременно находиться в ее ведении. Только со временем постепенно сформировался круг деятельности Синода, являвшегося высшей церковно-административной и судебной инстанцией. Синоду принадлежало право: 1) избрания и поставления епископов на вакантные архиерейские кафедры; 2) учреждения новых епархий (и первое, и второе - с согласия императора); 3) верховного наблюдения за исполнением церковных законов-православным населением государства и за религиозным образованием народа; 4) высшего надзора за деятельностью Духовных школ; 5) установления новых религиозных торжеств, обрядов и совершение канонизации святых; 6) законодательная власть по делам Русской Церкви и право участия в законодательной деятельности государства по делам, имеющим смешанный характер; 7) издания книг Священного Лисания и богослужебных; 8) верховной цензуры над сочинениями богословского содержания; 9) ходатайства перед Высочайшей Властью о нуждах Православной Церкви; 10) первой судебной инстанции по делам об антиканонических действиях епархиальных архиереев и второй - по жалобам на решения епархиальных судов, право окончательного решения бракоразводных дел, а также дел о снятии сана с духовных лиц и об отлучении мирян от Церкви; 11) осуществления канонического общения Русской Церкви с другими Поместными Православными Церквами.

Оценка реформы с церковно-правовой точки зрения

Правила святых апостолов, Святых Соборов Вселенских и Поместных и святых отцов отвергают компетенцию гражданской власти в делах церковных. Об этом, в частности, свидетельствуют следующие правила и толкования на них епископа Далматинско-Истрийского Никодима (Милаша; ум. в 1915): IV Всел. Соб., 12; Апост., 30; 1 Всел. Соб., 4; VII Всел. Соб., 3; Антиох. Соб., 12 (12).

Свое решение о проведении церковной реформы Петр I не обсуждал с архиереями, Собору которых, как Верховной законодательной власти в Церкви, принадлежит право решения всех принципиальных вопросов церковного управления и жизни (Апост. прав. 34 и 37). Именно в Соборе епископов каждой Поместной Церкви концентрируется полнота власти Церкви, так же как в Соборе епископов всех Поместных Церквей концентрируется полнота власти Вселенской Церкви. Пример тому был показан апостолами, соборно решавшими важнейшие вопросы (Деян. 6, 2; 15, 1-32; 20, 17-38; 21, 18-25). В данном случае никакой Собор архиереев Русской Церкви не просил Петра вводить новую структуру Высшей Церковной Власти и никакой Собор не узаконивал реформу. Достоверно, что согласие архиереев Русской Церкви на введение в жизнь Духовного Регламента было получено вынужденно. Общеизвестно также, что подавляющая масса архиереев, клириков, монашествующих и мирян была против реформы. Поэтому можно обоснованно говорить о несоответствии проведения реформы государственной властью каноническим нормам Православной Церкви.

Столь же неканонично было и содержание реформы. Объявление царя "главой Церкви", его полнейший контроль над деятельностью Высшей Церковной Власти, отсутствие в Синодальный период Соборов как основного источника церковного законодательства, создание Святейшего Синода государственной властью, членство в Синоде по Высочайшему указу, при котором не каждый архиерей мог участвовать в управлении, предоставление клирикам права решающего голоса в Синоде наряду с епископами, многие ограничения чисто религиозной деятельности Синода не соответствовали православным каноническим нормам. Православная вера, учение и каноны утверждают, что Церковь представляет собой особый духовный организм и им, как говорилось, управляют епископы как преемники духовной власти апостолов, какою они облечены Христом. В соответствии с церковными правилами, Церковь автономна в своей внутренней жизни. В отношении церковного управления об этом говорят Апостольские правила-14-е,34-е и др.,правила I ВселенскогоСобора - 4-е, 5-е,6-е; II ВселенскогоСобора - 2-е,3-е; IV Вселенского Собора - 13-е,19-е, 28-е и др. В отношении церковного законодательства- Апост.прав.34-е,37-е; II Всел. Соб. -2-е; IV Всел. Соб.- 1-е, 13-е, 19-е и др. В отношении церковного суда - Апост. прав. 32-е и др.; I Всел. Соб. -5-е; II Всел. Соб. -2-е, 6-е и др. В церковных правилах не содержится даже намека на то, что высшая власть в Церкви может принадлежать представителю государства, будь то в управлении, законодательстве или суде.

Как верно отметил митрополит Московский Филарет, Промысл Божий и церковный дух с первого же часа существования Духовной Коллегии начали свою созидательную преобразующую деятельность, которой на протяжении Синодального периода Церковь постепенно восстанавливала свою каноническую дееспособность и которая определяла свои пути в повседневной жизни. По словам видного русского канониста профессора Илии Степановича Бердникова, жизнь церковная была шире указанных в законе тесных рамок, и, когда являлась церковная надобность, она переступала за эти рамки ко благу Церкви (13).

Значение Синодального периода (1721 - 1917 гг.)

В оценке Синодального периода в истории Русской Православной Церкви естественно исходить из реальных результатов жизни и деятельности Церкви, из того, сколь успешно она осуществляла свою духовную миссию, решала стоящие перед ней задачи. При рассмотрении этого вопроса следует иметь в виду существование в церковной исторической науке различных на этот счет, даже взаимоисключающих, точек зрения. От восторженной, принадлежащей Евгению Евстигнеевичу Голубинскому, до распространенной, отвергающей какие-либо достоинства этого периода.

Обращаясь к духовной стороне жизни Русской Православной Церкви в Синодальный период, можно со всей ответственностью утверждать, что составляющие его два столетия были ознаменованы поистине благословенными результатами. Произошло сильное возрастание внутренних творческих сил Русской Церкви, умножение форм их проявления в жизни. Это прежде всего относилось к подъему пастырско-просветительной деятельности Церкви и связанному с ним расцвету богословской науки и религиозной философии, в которой, наряду с епископатом и клиром, заняли значительное место и представители мирян. Синодальный период был отмечен усилением роли монашества в жизни Церкви, его развитием, духовным возрождением в форме старчества. Синодальный период успешно продолжил внутреннее миссионерство, сопровождавшееся значительным ростом количества приходов и епархий. Он ознаменован успешным устроением внешней миссии Русской Православной Церкви в Китае, на Алеутских островахи на Аляске, в Японии и других регионах, давшей ей множество самоотверженных просветителей и; нашей стране - выдающихся ученых. в различных областях науки.

В Синодальный период, в большой степени усилиями Русской Православной Церкви, произошло сближение Поместных Православных Церквей, укрепилось их сотрудничество в разрешении общеправославных вопросов, братская взаимопомощь в преодолении ими сложных этапов своего бытия, обусловленных тяжкими историческими судьбами их народов.

В этот период Русская Православная Церковь во всеоружии своей богословской науки, своих духовных сил вошла в творческий диалог со многими инославными Церквами и исповеданиями и тем успешно прокладывала дорогу экуменическому движению, получившему уже в наши дни общехристианское воплощение в деятельности Всемирного Совета Церквей.

Таковы основные черты духовной жизни нашей Церкви в Синодальный, период.

Вместе с тем следует признать, что многое, считавшееся успехом в духовной деятельности Церкви в Синодальный период, по существу не было положительной, органической стороной ее жизни. Большая часть православной паствы лишь формально принадлежала к Церкви в силу существовавшего тогда законодательства, государственными средствами ограждавшего "интересы" господствующей религии. Очень многих отвращало от Церкви активное использование ее царской властью в целях, чуждых народу.

С укреплением в России начал веротерпимости (апрель 1905 г.) (о чем будет сказано) начался официальный отход от Русской Православной Церкви тех, кто по принуждению был вынужден считаться ее членом. Этот процесс расширился с падением монархии и принял интенсивный характер с отделением Церкви от государства, провозглашенным декретом Совета Народных Комиссаров 23 января 1918 года. В ограде Русской Православной Церкви остались только действительно верующие ее чада.

Возвращаюсь к рассмотрению Синодального периода и задаю вопрос: если мы вправе дать столь высокую оценку духовно-пастырской и межцерковной сторонам деятельности Русской Православной Церкви в Синодальный период, то, быть может, не так уж существенна каноническая неправомерность церковной реформы Петра I, ее несоответствие правовым нормам Православной Церкви? Еще вопросы: быть может, были напрасны те большие жертвы, какие принесены церковным обществом в период введения реформы, да и позднее, особенно на протяжении XVIII века? Быть может, не было серьезной необходимости для борьбы с этой реформой, борьбы, начавшейся сразу же по ее обнародовании и не прекращавшейся до конца Синодального периода?

На все три вопроса, чтобы не поступиться истиной, может быть дан только отрицательный ответ.

Так в чем же отрицательное для Русской Православной Церкви значение церковной реформы Петра I?

Будучи частью государственного механизма в самодержавной империи, какой была Россия до Великой Октябрьской социалистической революции, Русская Православная Церковь максимально использовалась царской властью в интересах господствовавших в стране классов. (Разумеется, в данном случае я рассматриваю Русскую Православную Церковь как своего рода общественную организацию, состоящую из православноверующих подданных Российской империи.) Этой нецер-.ковной задаче служили: упомянутая выше присяга членов Синода при вступлении их в должность, возложенные на духовенство указом Петра I от 28 апреля 1722 года охранительные функции, долгое время тяжким бременем лежавшие на Церкви, обязанность епископата и клира воспитывать паству в монархическом духе, оправдывавшем многие неблаговидные деяния императорской власти, многоразличное и беззастенчивое использование Церкви в борьбе с революционным движением в России на всех его этапах, особенно в период первой русской революции 1905-1907 годов.

Безусловно, участие во всем этом представителей Церкви наносило вред нашему Отечеству и, конечно, препятствовало нормальному исполнению Церковью своих непосредственных духовных функций. Отсюда закономерно и то драматическое развитие отношений между Церковью и Советским государством, какое получило место в годы революции, гражданской войны и первых последующих десятилетий.

Конечно, было бы несправедливо утверждать, что Русская Православная Церковь во всей полноте участвовала в навязанной ей монархической властью и несвойственной ее природе нецерковной миссии. На протяжении всего Синодального периода многие архиереи, клирики и миряне решительно протестовали против существовавшего положения. В начале XX века в церковную среду стали проникать революционные идеи. Известно, что Великую Октябрьскую социалистическую революцию приветствовали и приняли многие церковные деятели. Массы верующих людей различных национальностей и сословий участвовали в становлении Советской власти во всех частях нашей великой Родины.

Вместе с тем уроки истории, будь то тяжкие или радостные, не должны забываться. С горечью должно признать, что всегда трагическое по своим последствиям злоупотребление религией, подобное тому, что имело место в России в Синодальный период, и в наши дни получает опасное выражение в некоторых странах, где христианская Церковь и другие религии используются в качестве инструмента, тормозящего социальный и экономический прогресс народов, их политическое развитие. Борьба с подобными явлениями составляет неотложную и важную задачу верующих людей, долженствующих деятельно стремиться к торжеству на Земле мира в справедливости и свободе.

Отношение к реформе в церковном обществе на протяжении Синодального периода и ее судьба

Первоначальная реакция в церквах Реформации на церковную реформу Петра I носила положительный характер, поскольку эта реформа имела явный отпечаток протестантской традиции. Позднее, в процессе становления большей самостоятельности этих церквей в отношениях с государственной властью, в них начало определяться более сдержанное отношение к положению Православной Церкви в Российской империи. Закономерна резко отрицательная реакция на церковную реформу Петра I со стороны представителейРимско-Католической Церкви, а позднее и Старокатолической, особенно в лице одного из ее родоначальников Игнатия Дёллин-гера.

Несправедливо утверждать, что церковное общество в России было единодушно в своем отрицании петровской реформы. Ярким сторонником этой реформы и противником восстановления патриаршества в жизни Русской Православной Церкви был выдающийся церковный историк Евгений Евстигнеевич Голубинский (|1912). Так, в статье "Желательно ли упразднение Св. Синода и восстановление патриаршества?", написанной во второй половине 1905 года, он дает четкий отрицательный ответ на поставленный им самим вопрос. Резким полемическим противником осуждения петровской реформы Е. Е. Голубинский выступил и в "Замечаниях на статью Тихомирова "Каноническое достоинство реформы Петра Великого".

Столь же решительно выступил в оправдание реформы Владимир Сергеевич Соловьев (ум. l900). В своей статье "Несколько слов в защиту Петра Великого" (1888) он обобщил свои давние взгляды следующим образом: "Беспристрастный и внимательный взгляд на исторические обстоятельства, предшествовавшие учреждению Синода и сопровождавшие его, не только удержит нас от несправедливых укоров великой тени Преобразователя, но и заставит нас признать в сказанном учреждении одно из доказательств той провиденциальной мудрости, которая никогда не изменяла Петру Великому в важных случаях. Упразднение Патриаршества и установление Синода было делом не только необходимым в данную минуту, но и положительно полезным для будущего России. Эта замена, необходимо обусловленная нашею прошедшею историей, была полезна для будущей: "добрые и смелые офицеры", которым было вверено управление нашими церковными делами, позволили новой России спокойно пройти школу европейского образования..." Но, не отказываясь от этих своих взглядов, уже в 1889 году в лекциях "Россия и Вселенская Церковь" В. С. Соловьев говорит: "В Греко-российской Церкви не существует истинно духовного управления... Официальная Церковь, управляемая гражданским чиновником, есть только государственное учреждение, подчиненная отрасль бюрократического управления" (14).

Однако подавляющее большинство русского церковного общества не разделяло увлечения реформой. В глазах народа высшей церковной властью всегда были святители Церкви. После смерти Петра I Духовный Регламент стали называть в народе проклятой книгой. Среди архиереев при Петре II (правил 1727-1730) образовалась оппозиционная партия во главе с архиепископом Ростовским Георгием (Дашковым; ум. в 1739), стремившаяся ниспровергнуть синодальную форму управления Церковью и восстановить патриаршество. В начале царствования Елизаветы Петровны два видных члена Синода - митрополит Ростовский Арсений (Мациевич; ум. в 1772) и архиепископ Новгородский Амвросий (Юшкевич; ум. в 1745) дважды разрабатывали проекты восстановления патриаршества: один из них был датирован 5 апреля 1742 года, другой - 10 мая 1744 года. Критикуя с различных сторон церковную реформу Петра I, авторы обосновывают безусловную необходимость восстановления в Русской Церкви патриаршества как идеальной формы церковного управления. Оба проекта остались без последствий. Из мирян в то время видным противником церковной реформы был статский советник директор петербургской типографии Михаил Петрович Аврамов (1681-1752). Свое недовольство реформой он выражал в особых записках, которые представлял Петру II, Анне Иоанновне и Елизавете Петровне. Аврамов считал Духовный Регламент еретической книгой.

Замечательный русский историк Николай Михайлович Карамзин (1766- 1826) в своей записке "О древней и новой России", которую он вручил императору Александру I в марте 1811 года, касаясь "блестящего царствования" Петра I, отмечает, как вредную его сторону, игнорирование опыта истории России, неуважение к нравам и обычаям русского народа. В этой записке содержится четкое осуждение церковной реформы Петра I, как вредной и для Церкви, и для государства.

Весьма неодобрительно к этой реформе относился митрополит Московский Платон (Левшин;1737-1812).

В первой четверти XIX века вопрос о необходимости созыва местных соборов для рассмотрения дел веры и нужд Церкви серьезно занимал митрополита Московского Филарета (Дроздова), который не считал нормальным современное ему состояние Высшего церковного управления. Преемник митрополита Филарета на Московской кафедре митрополит Иннокентий (Попов-Вениаминов; 1797- 1879) просил согласия императора Александра II на созыв собора, но не получил его.

Духовный писатель епископ Енисейский Никодим (Казанцев; 1803-1874) в своих мемуарах ("Богословский вестник", 1905) отразил решительное несогласие многих иерархов Русской Православной Церкви с церковной реформой Петра I и ее тяжкими для Церкви последствиями.

Во второй половине 30-х годов XIX века в России сформировалось направление общественной мысли, получившее наименование славянофильства. Ее виднейшими представителями были братья Иван и Петр Васильевичи Киреевские, Алексей Степанович Хомяков, Константин и Иван Сергеевичи Аксаковы, Юрий Федорович Самарин, Александр Иванович Кошелев и другие. В их трудах заметен крайне резкий разбор церковной реформы Петра I, придавшей Церкви вид государственного бюрократического института. Характерно, что первые славянофилы принципиально не связывали Православие с самодержавием, как это сделал позднее генерал Александр Киреев (ум. 1910) в своей славянофильской программе.

Иван Васильевич Киреевский (1806-1856) был убежденным противником использования влияния Церкви в интересах государственной власти. В своем письме Александру Ивановичу Кошелеву (1806-1883) от октября-ноября 1853 года он утверждал: "Не полезно Церкви и противно ей, когда ее употребляют как средство для государственных или мирских целей, злоупотреблением присяги и т. п. Также противно Церкви, когда она поставляется в какую-нибудь зависимость от мирского устройства государства, когда духовенство обращается в чиновничество и т. п." (15).

Алексей Степанович Хомяков (1804-1860) в переписке с епископом Церкви Англии Вильямом Пальмером, в ответ на обвинение последнего в том, что "отношение духовной и гражданской власти (в России) в настоящее время таково, что оно непримиримо с правильным отправлением апостольского служения" (7-е письмо), решительно отвергал утверждение англиканского иерарха. "Русская Церковь, - писал он, - была вовлечена в порабощение призраком правительственного покровительства, но это есть факт исторический, не относящийся к области веры". А. С. Хомяков считал, что проникновение духовной жизни Церкви государственным началом является смертью для Церкви.

Иван Сергеевич Аксаков (1823- 1886) в своем творчестве большое место уделил рассмотрению вопроса об отношении между Церковью и государством, особенно в условиях Синодального периода. В этом отношении характерна его мысль о том, что с Петра Великого Церковь наша "взята была в казну". В изданной Петром табели о рангах духовенство Православной Церкви ранжировано по чинам: священники приравнены к майорам, архимандриты - к бригадирам, епископы - к генерал-поручикам. Понятие Церкви подменилось, таким образом, понятием "одного государственного ведомства". Церковь стала служить государственным видам и соображениям. Между тем христианское отношение Церкви к государству совсем другое (16).

Юрий Федорович Самарин (1819- 1876) был решительным противником церковной реформы Петра I. В своей диссертации "Стефан Яворский и Феофан Прокопович как проповедники", опубликованной, по условиям времени, лишь в 1880 году в V томе его сочинений, он обвинял Петра за огосудар-ствование своего утилитарного подхода к вопросам религии и за пленение государством Русской Православной Церкви.

Следует отметить, что с известным ослаблением цензуры, наступившим в начале царствования Александра II (1855), в печати началось более свободное обсуждениевопросов, связанных с положением Русской Православной Церкви и других религиозных объединений в Российской империи. Появилась возможность для более определенной критики церковной реформы Петра I и ее последствий.

Взгляды коренных славянофилов, прежде всего А. С. Хомякова, на идею соборности, как необходимого основания всех возможных реформ, создали атмосферу, подготовившую в начале XX века определенные официальные шаги в направлении церковной контрреформы.

Реальное, хотя я медленное продвижение по пути к освобождению Церкви от навязанной ей "опеки" со стороны царской власти могло получить свое выражение лишь в обстановке усилившегося в первые годы XX века революционного движения в России, Вопросы свободы совести и отделения Церкви от государства уже тогда стояли в ряду других требований революционных масс. Наиболее острым был вопрос о тяжелом положении в Российском государстве общин старообрядческих согласий и так называемых сектантских толков. К декабрю 1904 года обстановка в стране сложилась таким образом, что царь был вынужден согласиться на пересмотр узаконений о раскольниках и лицах инославных и иноверных исповеданий. 25 января 1905 года Комитет министров начал разработку вопроса об укреплении начал веротерпимости в России. Для участия в этом процессе был приглашен митрополит С.-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский; 1846-1912), первенствующий член Святейшего Синода. В связи с этим митрополит Антоний передал Комитету министров памятную записку "Вопросы о желательных преобразованиях в постановке у нас Православной Церкви". Отмечая наличие постоянной опеки и бдительного контроля светской власти над жизнью Церкви, митрополит просил о создании для разработки предложений по изменению положения Русской Церкви и соответствующих реформ - "особого совещания из представителей церковной иерархии и мирян". Председатель Комитета министров С. Ю. Витте со своей стороны представил этому специальному совещанию по церковным делам свою памятную записку "О современном положении Православной Церкви", более радикальную, чем записка, поданная митрополитом Антонием, В записке С. Ю. Витте говорилось о неканоническом характере церковной реформы Петра I и ставился вопрос об общей церковной реформе, выражением которой должен был стать созыв Поместного Собора Русской Православной Церкви. 17 марта 1905 года группа из тридцати двух столичных священников опубликовала свою записку "О необходимости перемен в русском церковном управлении", в которой, среди другого, высказывалась за возобновление соборного начала в Русской Православной Церкви и восстановление патриаршества.

Между тем Святейший Синод в середине марта обсудил вопрос о церковных реформах и обратился к царю с просьбой о созыве в Москве "в благоприятное время" Поместного архиерейского Собора для избрания Патриарха и обсуждения других насущных проблем положения и жизни Церкви.

По совету обер-прокурора К- П. Победоносцева, Николай II не удовлетворил просьбу Синода. Вместо этого обер-прокурор разослал епархиальным архиереям свод вопросов, касающихся насущных вопросов жизни, положения Церкви и желаемых реформ. Отзывы архиереев были опубликованы в трех томах в 1906 году. Характерно, что только три архиерея из более чем шестидесяти выразили мнение о сохранении без изменений существующей системы церковного управления. За исключением четырех иерархов весь русский епископат высказался за восстановление патриаршества. Большинство архиереев заявило о том, что они считают существующий синодальный режим неканоническим и противоречащим принципам соборности.

Под давлением общественного мнения 17 апреля 1905 года был обнародован царский указ о веротерпимости, отменивший ряд существенных ограничений в деятельности неправославных религиозных объединений в России. В результате, для многих стало очевидным, что официальная Русская Церковь находится под куда более строгим контролем, чем неправославные общины.

В результате сложившейся в России революционной обстановки и сильного давления руководства Русской Церкви, ее клира и церковной общественности в октябре 1905 года крайне консервативный обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев был уволен со своего поста, и Николай II был вынужден в декабре 1905 года дать согласие на подготовку и проведение Поместного Собора Русской Церкви. В январе 1906 года Синод учредил под председательством первенствующего члена Святейшего Синода митрополита Антония особое Предсоборное Присутствие, или Предсоборную Комиссию, которая начала в марте того же года подготовительную работу по созыву Поместного Собора. В ее задачу входила разработка вопросов, подлежащих рассмотрению на ожидаемом Соборе.

Предсоборное присутствие имело две сессии: с 8 марта по 14 июня и с 1 ноября по 15 декабря 1906 года. В состав Предсоборного присутствия вошли митрополиты С.-Петербургский, Московский и Киевский, несколько епископов, представители городского и сельского духовенства, группа богословов, канонистов и историков. Обсуждаемая проблематика была распределена по семи отделам, на которые было распределено присутствие:

1. Состав Собора, порядок рассмотрения и решения дел на нем; преобразование Высшего церковного управления.
2. Создание церковных округов и преобразование местного церковного управления.
3. Организация церковного суда и пересмотр законов по делам брачным вообще и о смешанных браках.
4. Благоустроение прихода, церковной школы, приобретение церковной собственности, епархиальные съезды, участие священнослужителей в общественных и сословных учреждениях.
5. Преобразование духовно-учебных заведений.
6. Единоверие, старообрядчество и другие вопросы веры.
7. Меры к ограждению православной веры и христианского благочестия от неправых учений и толкований ввиду укрепления начал веротерпимости в России.

В ходе дискуссий наиболее основательную разработку получила проблематика 1-го отдела, по которой были приняты соответствующие постановления. Частичные решения были приняты по материалам отделов 2, 3, 4 и 5.

Предсоборное присутствие предложило восстановить патриаршество в.Русской Православной Церкви с правами Патриарха, правами председателя Синода и первоиерарха. Было указано, что Высшее управление Русской Православной Церковью принадлежит периодически созываемому Поместному Собору.

В апреле 1907 года царь утвердил постановления Предсоборного присутствия о созыве Поместного Собора Русской Православной Церкви и о порядке его работы.

Вместе с тем время созыва Собора оставалось не определенным. Правительство и церковное руководство в силу многих причин не могли достичь согласия в этом вопросе до падения монархии в России в феврале 1917 года. Только 29 апреля 1917 года Святейший Синод во главе с первенствующим его членом архиепископом Финляндским и Выборгским Сергием (Страгородским; 1867-1944), будущим Патриархом Московским и всея Руси, обратился к полноте Русской Православной Церкви с посланием о мероприятиях Высшей церковной власти в связи с предстоящим созывом Всероссийского Поместного Собора. В тот же день Святейший Синод принял решение о созыве Предсоборного Совета, который, учитывая материалы Предсоборного Присутствия 1906 года, должен был осуществить подготовку Поместного Собора. Работа Предсоборного Совета проходила в Петрограде с 11 июня по 1 августа 1917 года. Решения Предсоборного Совета утверждались Святейшим Синодом. 5 июля 1917 года Святейший Синод вынес решение открыть Поместный Собор Русской Православной Церкви в день Успения Пресвятой Богородицы, 15 августа 1917 года, в Москве. Одновременно было утверждено "Положение о созыве Собора".

15 августа 1917 года в Большом Успенском соборе в Москве было совершено открытие Поместного Собора. 18 августа Собор избрал своим председателем Митрополита Московского и Коломенского Тихона (Белавина; 1865-1925).

Важнейшими деяниями Поместного Собора было принятие 28 октября/10 ноября 1917 года решения о восстановлении патриаршества в Русской Православной Церкви и затем избрание 5/18 ноября Митрополита Московского и Коломенского Тихона Патриархом Московским и всея Руси. Торжество интронизации новоизбранного Патриархаимеломесто в Большом Успенском соборе 21 ноября/4 декабря 1917 года, в день празднования Введения во храм Пресвятой Богородицы.

Поместный Собор 1917/1918 годов завершил Синодальный период в истории Русской Православной Церкви.

Примечания

1 Ключевский В. О. Курс русской истории. Пг., 1918, ч. IV, лекция LXVIII, с. 276- 281.
2 Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Париж,1959, том II, с. 322.
3 Голубинский Е. Е. О реформе в быте Русской Церкви. М., 1913, с. 69.
4 См.: Возражения или разорения смиренного Никона, Божией милостию Патриарха.- В кн.:Полиевктов С. П., священник. Цезарепапизм и Православная Церковь.М.,1912, вып. 1, с. 54-57 .
5 Соловьев С. М.Избранные труды. Записки. М., 1983, с. 176.
6 Лапин П. Собор как высший орган церковной власти. Казань, 1909, с. 355-356.
7 Полиевктов С. П.,священник. Цезарепапизм и Православная Церковь. М., 1912, вып. 1, с. 13.
8 Соколов В. А. Реформация в Англии. М., 1881, с. 206.
9 КарташевА. В. Указ. соч., с. 324.
10 Полиевктов С. П.,священник. Указ. соч., с. 12-13.
11 К а р т а ш е в А. В. Указ. соч., с. 344.
12 Эти примеры даны в цит. труде Лапина П. "Собор как высший орган церковной власти" (Казань, 1909, с. 83- 84).
13 Бердников И.С. Основные начала церковного права.Казань,1902,с.
14 Соловьев В.С.Россия и Вселенская Церковь. СПб., 1912, с. 33, 36.
15 Киреевский И.В. Полное собрание сочинений, т. II. СПб., 1911, с. 274.
16 Троицкий П. С. Отношение государства к Церкви по воззрениям наиболее видных наших писателей и общественныхдеятелей. М.,1909, с. 97.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бердников И. С. Основные начала церковного права Православной Церкви. Казань, 1902,
2. Высшее церковное управление в России. Сб. статей. М., 1905.
3. Голубинский Е.Е.О реформе в быте Русской Церкви. М., 1913.
4. Знаменский П. Учебное руководство по истории Русской Церкви. СПб., 1904.
5. Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Париж, 1959, т. II.
6. Киреевский И. В. Полное собрание сочинений. СПб., 1911, т. II.
7. Ключевский В. О. Курс русской истории.Пг., 1918, ч. IV. Лекция LXVIII.
8. Лапин П. Соборкак высший орган церковной власти. Казань, 1909.
9. Молчановский А. Два проекта восстановления патриаршества в России в XVIII веке. -ЖМП, 1944,№ 12,с.52-58.
10. НечаевП. Практическое руководство для священнослужителей, СПб.,1910.
11. Павлов А.С.Курс церковного права. Сергиев Посад, 1902.
12. Полиевктов С. П., священник. Цезарепапизм и Православная Церковь. М., 1912, вып. 1.
13. Правила Православной Церкви с толкованиямиНикодима, епископа Далматинско- Истрийского. СПб., 1911-1912, т. I, II.
14. Соколов В.А.Реформация в Англии. М., 1881.
15. Соловьев С.М. Избранныетруды. Записки. М., 1983.
16. Соловьев В. С.Несколько слов в защиту Петра Великого.Собрание сочинений. 2-е изд. СПб., 1912.
17. СоловьевВ.С. Россия и Вселенская Церковь. СПб., 1912.
18. Суворов Н. Церковное право. М., 1912.
19.Троицкий П. С. Отношения государства к Церкви по воззрениям наиболее видных наших писателей и общественных деятелей. М., 1909.
20. Хомяков А. С. Полное собрание сочине ний. М„ 1900, т. II.

* Крестьяне, находившиеся в экономической зависимости от церковных учреждений.
** Указ о временно присутствующих архиереях был издан в 1803 году.

Речь, прочитанная А. С. Буевским, ответственным секретарем Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата, при вручении ему диплома доктора православного богословия honoris causa Богословским факультетом Православной Церкви в Чехословакии в Прешове 14 ноября 1984 года.

Положение Русской Церкви до реформ Петра I

Примечательно, что всё время подготовки реформирования церковного управления Пётр пребывал в интенсивных сношениях с восточными патриархами - прежде всего Иерусалимским Патриархом Досифеем - по различным вопросам как духовного, так и политического характера. А к Вселенскому Патриарху Косме обращался в том числе и с частными духовными просьбами, как-то разрешение ему на «мясоястие» во время всех постов ; его Грамота Патриарху от 4 июля 1715 года обосновывает просьбу тем, что, как гласит документ, «стражду феброю и скорбутиною, которые болѣзни мнѣ приключаются больше отъ всякихъ суровыхъ яствъ, а особливо понеже принужденъ быть непрестанно для обороны святыя церкви и государства и подданныхъ моихъ въ воинскихъ трудныхъ и отдаленныхъ походахъ <...>» . Другою же грамотою от того же дня испрашивает у патриарха Космы разрешение на мясоястие во все посты всему русскому войску во время воинских походов, "«понеже православные наши войска <...> бываютъ въ тяжкихъ и дальнихъ походахъ и отдаленныхъ и неудобныхъ и пустынныхъ мѣстахъ, идеже мало, а иногда и ничего не обрѣтается никакихъ рыбъ, ниже́ иныхъ какихъ постныхъ яствъ, а по часту и самаго хлѣба» . Несомненно, что Петру было удобнее решать вопросы духовного характера с восточными патриархами, которые находились в значительной мере на содержани московского правительства (а патриарх Досифей де-факто был в течение нескольких десятилетий политическим агентом и информатором российского правительства о всём, что происходило в Константинополе), нежели со своим, порою строптивым, духовенством.

Первые начинания Петра в этой сфере

Патриарх Адриан.

Положение главы русского духовенства стало ещё тяжелее, когда с 1711 года вместо старой Боярской думы стал действовать Правительствующий Сенат . По указу об учреждении Сената все управления, как духовные, так и мирские, должны были повиноваться указам Сената как царским указам. Сенат сразу овладел и верховенство в духовном управлении. С 1711 года блюститель патриаршего престола не может без Сената поставить архиерея . Сенат самостоятельно строит церкви в завоеванных землях и сам приказывает псковскому владыке поставить туда священников. Сенат определяет игуменов и игумений в монастыри, в Сенат направляют свои просьбы о позволении поселиться в монастырь инвалиды-солдаты.

Далее регламент указывает исторические примеры того, к чему приводило властолюбие духовенства в Византии и в других государствах. Поэтому Синод стал вскоре послушным орудием в руках государя.

Состав Святейшего Синода определялся по регламенту в 12 «правительствующих особ», из которых три непременно должны были носить сан архиерея. Как и в гражданских коллегиях, в Синоде считался один президент, два вице-президента , четыре советника и пять асессоров . В году эти иностранные названия, так не вязавшиеся с духовными санами заседавших в Синоде лиц, были заменены словами: первоприсутствующий член, члены Синода и присутствующие в Синоде. Президенту, впоследствии первоприсутствующему, принадлежит, по регламенту, голос, равный с прочими членами коллегии.

Перед вступлением в определённую ему должность, каждый член Синода, или, по регламенту, «всякъ коллегіатъ, какъ президентъ, такъ и прочіе» , должны были «учинить присягу или обѣщаніе передъ св. Евангеліемъ» , где «подъ именнымъ штрафомъ анаѳемы и тѣлеснаго наказанія» обещались «искать всегда самыя сущія истины и самыя сущія правды» и поступать во всём «по написаннымъ в духовномъ регламентѣ уставамъ и впредь могущимъ послѣдовать дополнительнымъ къ нимъ опредѣленіямъ» . Вместе с клятвой в верности служения своему делу, члены Синода клялись в верности служения царствующему государю и его преемникам, обязывались доносить заблаговременно об ущербе его величества интереса, вреде, убытке, и в заключение клятвенно должны были «исповѣдовать крайняго судію духовныя сея коллегій, быти самого всероссійскаго монарха» . Чрезвычайно знаменателен конец этого клятвенного обещания, составленный Феофаном Прокоповичем и правленый Петром: «кленуся и еще всевидящимъ Богом, что вся сія мною нынѣ обѣщаваемая не инако толкую во умѣ моемъ, яко провѣщеваю устнами моими, но въ той силѣ и разумѣ, яковую силу и разумъ написанныя здѣ слова чтущимъ и слышащимся являютъ» .

Президентом Синода был назначен митрополит Стефан. В Синоде он как-то сразу оказался чужим человеком, несмотря на своё президентство. За весь год Стефан в Синоде был только 20 раз. Никакого влияния на дела он не имел.

Вице-президентом был назначен человек, безусловно преданный Петру, - Феодосий, архиерей Александро-Невского монастыря.

По устройству канцелярии и делопроизводства Синод напоминал Сенат и коллегии , со всеми заведёнными в этих учреждениях чинами и обычаями. Так же, как и там, Пётр позаботился об устройстве надзора за деятельностью Синода. 11 мая года было приказано присутствовать в Синоде особому обер-прокурору . Первым обер-прокурором Синода был назначен полковник Иван Васильевич Болтин . Главной обязанностью обер-прокурора было вести все сношения Синода с гражданской властью и голосовать против решений Синода, когда они не согласовывались с законами и указами Петра. Сенат дал обер-прокурору особую инструкцию, являвшуюся почти полной копией с инструкции генерал-прокурору Сената.

Так же как и генерал-прокурор, обер-прокурор Синода называется инструкцией «оком государевым и стряпчим о делах государственных» . Обер-прокурор подлежал суду только государя. Сначала власть обер-прокурора была исключительно наблюдательная, но мало-помалу обер-прокурор становится вершителем судеб Синода и его руководителем на деле.

Как в Сенате подле должности прокурора стояли фискалы , так и в Синоде был поставлены духовные фискалы, называвшиеся инквизиторами , с протоинквизитором во главе. Инквизиторы должны были тайно наблюдать за правильным и законным течением дел церковной жизни. Канцелярия Синода была устроена по образцу Сената и так же подчинена обер-прокурору. Чтобы создать живую связь с Сенатом, при Синоде была установлена должность агента, обязанностью которого, по данной ему инструкции, было «рекомендовать какъ въ сенатѣ, так и в коллегіяхъ и в канцеляріи настоятельно, дабы по онымъ синодскимъ вѣдѣниямъ и указамъ надлежащая отправка чинена была безъ продолженія времени» . Затем агент смотрел, чтобы синодские ведения, посылаемые в Сенат и коллегии, слушались прежде других дел, иначе он должен был «президующимъ тамо персонамъ протестовать» и доносить генерал-прокурору . Важные бумаги, поступавшие из Синода в Сенат, агент должен был носить сам. Кроме агента, при Синоде находился ещё комиссар от Монастырского приказа, ведавшие частые и обширные по своему объёму и значению сношения этого приказа с Синодом. Должность его во многом напоминала должность комиссаров от губерний при Сенате. Для удобства самого заведования подлежащими ведению Синода делами они были разделены на четыре части, или конторы: контора школ и типографий, контора судных дел, контора раскольнических дел и контора инквизиторских дел.

Новое учреждение, по мысли Петра, должно было немедленно взяться за исправление пороков в церковной жизни. Духовный Регламент указывал задачи нового учреждения и отмечал те недостатки церковного устройства и быта, с которыми надлежало начать решительную борьбу.

Все дела, подлежащие ведению Святейшего Синода, Регламент подразделял на общие, касающиеся всех членов Церкви, то есть и светских и духовных, и на дела «собственные», относящиеся только к духовенству, белому и чёрному , к духовной школе и просвещению . Определяя общие дела Синода, регламент возлагает на Синод обязанность наблюдать за тем, чтобы среди православных всё «делалось правильно по закону христианскому» , чтобы ничего не было противного этому «закону» , и чтобы не было «скудности в наставлении, подобающем всякому христианину» . Регламент перечисляет, следить за правильностью текста священных книг. Синод должен был искоренять суеверия, устанавливать подлинность чудес новоявленных икон и мощей, наблюдать за порядком церковных служб и их правильностью, оберегать веру от пагубного влияния лжеучений, для чего наделся правом суда над раскольниками и еретиками и иметь цензуру над всеми «историями святых» и всякого рода богословскими сочинениями, наблюдая, чтобы не прошло чего-либо противного православному вероучению. Синоду же принадлежит категорическое разрешение «недоуменных» случаев пастырской практики в делах христианской веры и добродетели.

По части просвещения и образования Духовный Регламент предписывал Синоду следить, чтобы «у нас было довольное к исправлению христианскому учение» , для чего надлежит составить краткие и удобопонятные для простых людей книжки для обучения народа главнейшим догматам веры и правилам христианской жизни.

В деле управления церковным строем Синод должен был исследовать достоинство лиц, поставляемых в архиереи ; защищать церковный клир от обид со стороны «светских господ команду имеющих» ; наблюдать, чтобы всякий христианин пребывал в своём звании. Синод был обязан наставлять и наказывать погрешающих; епископы должны смотреть, «не безчинствуют ли священницы и дьяконы, не шумят ли по улицам пьяные, или, что хуже, в церквях не ссорятся ли по-мужичью» . Относительно самих епископов предписывалось: «укротить оную вельми жестокую епископов славу, чтоб оных под руки, пока здравы, не вожено и в землю бы оным подручная братия не кланялись» .

Суду Синода подлежали все дела, которые прежде подлежали суду патриаршему. По части же церковного имущества Синод должен смотреть за правильным употреблением и распределением церковного достояния.

Относительно дел собственных Регламент замечает, что Синод для правильного выполнения своей задачи должен знать, в чём состоят обязанности каждого члена Церкви, то есть епископов , пресвитеров , дьяконов и прочих церковнослужителей, монахов, учителей, проповедников, и затем посвящает много места делам епископов, делам образовательным и просветительным и обязанностям мирян по отношению к Церкви. Дела же прочего клира церковного и касающиеся монахов и монастырей подробно изложены были несколько позднее в особом «Прибавлении к Духовному регламенту».

Это прибавление было составлено самим Синодом и припечатано к Духовному регламенту без ведома царя.

Меры по ограничению белого духовенства

При Петре духовенство стало превращаться в такое же сословие , имеющее государственные задачи, свои права и обязанности, как шляхетство и горожане. Пётр хотел, чтобы духовный чин сделался органом религиозно-нравственного влияния на народ, находящимся в полном распоряжении государства. Путём создания высшего церковного управления - Синода - Пётр получил возможность верховного распоряжения церковными делами. Образование других сословий - шляхетства, горожан и крестьян - уже ограничило довольно определённо тех, кто принадлежал к духовенству . Ряд мер относительно белого духовенства имел в виду ещё больше выяснить это ограничение нового сословия.

В Древней Руси доступ в духовенство было широко открыт для каждого желающего, и никакими стеснительными постановлениями духовенство тогда связано не было: каждое духовное лицо могло оставаться или не оставаться в духовном звании, свободно переходить из города в город, от служения в одном храме в другой; дети духовных лиц тоже ни в чём не были связаны своим происхождением и могли избирать, какое хотели, поприще деятельности. В духовное звание в XVII веке могли вступать даже люди несвободные, и землевладельцы того времени часто имели священников из крепких им людей. В духовенство шли охотно, потому что здесь больше было возможности найти заработок и можно было легче избежать тягла . Низшее приходское духовенство было тогда избирательным. Прихожане выбирали, обыкновенно, из своей среды, как им казалось, подходящего для священнического сана человека, давали ему грамоту о выборе и посылали «ставиться» к местному архиерею.

Московское правительство, оберегая платёжные силы государства от убыли, давно стало предписывать городам и сёлам, чтобы они на убылые священнические и дьяконские места выбирали детей или вообще родственников умерших священнослужителей, рассчитывая, что такие лица более подготовлены к священству, чем «сельские невежды» . Общины, в интересах которых тоже было не терять лишних соплательщиков, и сами старались выбирать себе пастырей из известных им духовных семей. К XVII веку это уже обычай, и дети священнослужителей, хотя и могут войти путём службы в любой чин, предпочитают ждать очереди занять духовное место. Церковный клир оказывается поэтому чрезвычайно переполненным детьми духовенства, старыми и молодыми, ожидающими «места», а пока пребывающими при отцах и дедах священников в качестве пономарей, звонарей, дьячков и т. п. В году Синоду доносили, что при некоторых ярославских церквах числилось столько поповских детей, братьев, племянников, внуков на причетнических местах, что их приходилось на пятерых священников едва ли не по пятнадцати человек.

Как в XVII веке, так и при Петре очень редки были приходы, где значился один только священник, - в большинстве значилось по двое и по трое. Были такие приходы, где при наличности пятнадцати дворов прихожан имелось два иерея при тёмной, деревянной, полуразвалившейся церковке. При богатых церквах число священников доходило до шести и более.

Сравнительная лёгкость получения сана создала в древней России бродячее поповство, так называемое «крестцовое». Крестцами назывались в старой Москве и других городах места пересечения больших улиц, где всегда толпилось много народа. В Москве особенно славились Варварский и Спасский крестцы. Здесь по преимуществу собиралось духовенство, ушедшее со своих приходов для вольного промысла саном священника и дьякона. Какой-нибудь горюнь, настоятель церкви с приходом в два-три двора, конечно, мог больше заработать, предлагая свои услуги тем, кто хотел отслужить молебен на дому, справить в доме сорокоуст , благословить поминальную трапезу. Все такие нуждающиеся в священнике шли на крестец и здесь выбирали кого хотели. Отпускную грамоту от архиерея получить было легко, если даже владыка был против: таких прибыльных дел до него не доводили охочие до взяток и посулов архиерейские прислужники. В Москве петровских времён даже после первой ревизии, после многих мер, направленных к уничтожению крестцового духовенства, насчитывали более 150 человек зарегистрированных попов, записавшихся в приказ церковных дел и уплативших епитрахильные деньги.

Конечно, существование такого бродячего духовенства, при стремлении правительства всё и всех в государстве записать на «службу», не могло быть терпимо, и Пётр ещё в начале 1700-х годов делает ряд распоряжений, ограничивающих свободу вступления в духовный чин. В году эти меры несколько систематизируются и подтверждаются, причём следует объяснение мер к сокращению духовного чина: от его распространения «государевой службѣ въ ея нуждахъ ощутилось умаленіе» . В году Пётр издал распоряжение к архиереям, чтобы они «не умножали священниковъ и дьяконовъ сквернаго ради прибытка, ниже для наслѣдія» . Выход из духовного звания был облегчён, и Пётр благосклонно смотрел на священников, покидавших духовный сан, но и самого Синода. Одновременно с заботами о количественном сокращении духовного чина, правительство Петра озабочено прикреплением его к местам служения. Выдача перехожих грамот сначала очень затрудняется, а потом совсем прекращается, причём мирским лицам строжайше, под штрафом и наказанием, запрещается принимать для исполнения требы попов и дьяконов . Одной из мер к сокращению количества духовенства было и запрещение строить новые церкви. Архиереи, принимая кафедру, должны были давать клятвенное обещание, что «ни сами не будутъ, ни другим не допустятъ строить церквей свыше потребы прихожанъ» .

Самой важной мерой в этом отношении, в частности и для жизни белого духовенства, является попытка Петра «опредѣлить указнѣ число священно-церковно-служителей и такъ церкви распорядить, чтобы довольное ко всякой число прихожанъ было приписано» . Синодским указом года были установлены штаты духовенства, по которым определялось, «дабы больше триста дворовъ и въ великихъ приходахъ не было, но числилось бы въ такомъ приходѣ, гдѣ один священник, 100 дворовъ или 150, а где два, тамо 200 или 250. А при трехъ числилося бы до 800 дворовъ, а при толикихъ попахъ больше двухъ дьяконовъ не было бъ, а причетникамъ быть по препорціи поповъ, то есть при каждомъ попѣ одинъ дьячокъ и одинъ пономарь» . Этот штат предполагалось осуществить не сразу, а по мере того, как будут вымирать лишние церковнослужители; архиереям же было приказано не ставить новых священников, пока имеются в живых старые.

Установив штаты, Пётр подумал и о пропитании духовенства, зависевшего во всём от прихожан. Белое духовенство жило тем, что приносило ему исправление требы, а при всеобщей бедности, да ещё при несомненном в те времена понижении приверженности к церкви, эти доходы были очень невелики, и белое духовенство петровских времён очень бедствовало.

Сократив количественно белое духовенство, запретив и затруднив доступ в него новых сил со стороны, Пётр как бы замкнул духовное сословие в нём самом. Тогда-то и приобрели в жизни духовенства особое значение кастовые черты, характеризуемые обязательным наследованием сыном места отца. По смерти отца, служившего священником, поступал на его место старший сын, бывший при отце дьяконом, а на его место определялся в дьяконы следующий брат, служивший дьячком. Дьячковское место занимал третий брат, бывший прежде пономарём. Если недоставало на все места братьев, вакантное место замещалось сыном старшего брата или только зачислялось за ним, если он не подрос. Это новое сословие было приставлено Петром к пастырской духовной просветительской деятельности по закону христианскому, однако же, не на всей воле понимания закона пастырями так, как они хотят, а только как предписывает понимать его государственная власть.

И на духовенство в этом смысле были возложены Петром тяжкие обязанности. При нём священник не только должен был обязательно славословить и превозносить все реформы, но и помогать правительству в сыске и уловлении тех, кто поносил деятельность царя и враждебно к ней относился. Если на исповеди вскрывалось, что исповедующийся совершил государственное преступление, причастен к бунту и злоумышлениям на жизнь государя и его семьи, то священник должен был под страхом казни донести о таком исповеднике и его исповеди светскому начальству. На духовенство далее была возложена обязанность разыскивать и при помощи светского начальства преследовать и ловить раскольников, уклонившихся от уплаты двойных податей. Во всех таких случаях священник стал выступать как подведомственный светской власти чиновник: он действует в таких случаях как один из полицейских органов государства вместе с фискалами , сыщиками и дозорщиками Преображенского приказа и Тайной канцелярии . Донос священника влечёт за собой суд и иногда жестокую расправу. В этой новой приказной обязанности священника мало-помалу затенялся духовный характер его пастырской деятельности, и между ним и прихожанами создавались более или менее холодная и крепкая стена взаимного отчуждения, нарастало недоверие пасомых к пастырю. «В результате духовенство , - говорит Н. И. Кедров , - замкнутое в своей исключительной среде, при наследственности своего звания, не освежаясь притоком свежих сил отвне, постепенно должно было ронять не только своё нравственное влияние на общество, но и само стало оскудевать умственными и нравственными силами, охладевать, так сказать, к движению общественной жизни и её интересам» . Не поддерживаемое обществом, которое не питает к нему симпатии, духовенство в течение XVIII века вырабатывается в послушное и беспрекословное орудие светской власти.

Положение чёрного духовенства

Пётр явно не любил монахов. Это была черта его характера, сложившаяся, вероятно, под сильным влиянием ранних впечатлений детства. «Страшные сцены , - говорит Ю.Ф. Самарин, - встретили Петра у колыбели и тревожили всю его жизнь. Он видел окровавленные бердыши стрельцов, называвших себя защитниками православия, и привык смешивать набожность с фанатизмом и изуверством. В толпе бунтовщиков на Красной площади являлись ему чёрные рясы, доходили до него странные, зажигательные проповеди, и он исполнялся неприязненного чувства к монашеству» . Множество подметных писем, рассылавшихся из монастырей, «обличительные тетрадки» и «писаньица», именовавшие Петра антихристом, раздавались народу на площадях, тайком и въявь, монахами. Дело царицы Евдокии , дело царевича Алексея могли только укрепить его негативное отношение к монашеству, показав, какая враждебная его государственному порядку сила скрывается за стенами монастырей.

Под впечатлением всего этого Пётр, вообще по всему своему душевному складу далёкий от запросов идеалистической созерцательности и ставивший в назначение жизни человеку непрерывную практическую деятельность, стал видеть в монахах только разные «забобоны, ереси и суеверия» . Монастырь, в глазах Петра, есть совершенно лишнее, ненужное учреждение, а раз оно ещё является очагом смут и бунтов, то он, по его мнению, и вредное учреждение, которое не лучше ли будет совсем уничтожить? Но на такую меру не хватило и Петра. Очень рано начал он, однако, заботиться о том, чтобы путём самых строгих ограничительных мер стеснить монастыри, сократить их число, воспрепятствовать появлению новых. Всякий указ его, относящийся к монастырям, дышит желанием уколоть монахов, показать и им самим и всем всю бесполезность, всю ненужность монашеского жития. Ещё в -х годах Пётр категорически запретил строить новые монастыри, а в году велел переписать все существующие, чтобы установить штаты монастырей. И всё дальнейшее законодательство Петра относительно монастырей неуклонно направляется к трём целям: к уменьшению числа монастырей, к установлению тяжёлых условий для принятия в монашество и к тому, чтобы дать монастырям практическое назначение, извлечь из их существования какую-нибудь практическую пользу. Ради последнего Пётр клонился к тому, чтобы обратить монастыри в фабрики, училища, лазареты, инвалидные дома, то есть «полезные» государственные учреждения.

Духовный Регламент подтвердил все эти распоряжения и особенно обрушился на основание скитов и пустынножительство, которое предпринимается не в целях душевного спасения, а «свободнаго ради житія, чтобы быть удалену отъ всякой власти и надсмотрѣнія и дабы на новоустрояемый скитъ собирать деньги и ими корыствоваться» . В регламенте было помещено правило: «монахамъ никакихъ по кельямъ писемъ, какъ выписокъ из книгъ, такъ и грамотокъ совѣтныхъ никому не писать, и по духовнымъ и гражданскимъ регуламъ чернилъ и бумаги не держать, понеже ничто такъ монашескаго безмолвія не разоряетъ, какъ суетныя ихъ и тщетныя письма…» .

Дальнейшими мерами монахам предписывалось жить в монастырях неисходно, всякие долговременные отлучки иноков запрещались, монах и монахиня могли выйти за стены монастыря только часа на два, на три, да и то с письменным разрешением от настоятеля, где за его подписью и печатью прописан срок отпуска монашествующего. В конце января года Пётр опубликовал указ о звании монашеском, об определении в монастыри отставных солдат и об учреждении семинарий , госпиталей . Этот указ, окончательно решая, чем быть монастырям, по обыкновению рассказывал, зачем и почему предпринимается новая мера: монашество сохранялось только ради «удовольствования им тех, кои прямой совестью оного желают», и для архиерейства, ибо, по обычаю, архиереи могут быть только из монахов. Однако через год Петра не стало, и этот указ не успел войти в жизнь со всей полнотой.

Духовная школа

Духовный Регламент в двух своих разделах «Дела епископов» и «Домы училищные и в них учители, и ученики, и проповедники» давал указание об учреждении специальных духовных школ (

В ажную роль в утверждении абсолютизма играла церковная реформа Петра. Во второй половине XVII в. позиции Русской православной церкви были весьма прочными, она сохраняла административную, финансовую и судебную автономию по отношению к царской власти. Последние патриархи Иоаким (1675-1690 гг.) и Адриан (1690-1700) гг. проводили политику, направленную на укрепление этих позиций.

Церковная политика Петра, как и его политика в других сферах государственной жизни, была направлена, прежде всего, на как можно более эффективное использование церкви для нужд государства, а если конкретнее - на выжимание из церкви денег на государственные программы, прежде всего на строительство флота (о "кумпанствах") . После путешествия Петра в составе Великого посольства его занимает еще и проблема полного подчинения церкви своей власти.

Поворот к новой политике произошел после смерти патриарха Адриана. Петр распоряжается провести ревизию для переписи имущества Патриаршего дома. Воспользовавшись информацией о выявленных злоупотреблениях, Петр отменяет выборы нового патриарха, поручая в то же самое время митрополиту Рязанскому Стефану Яворскому пост "местоблюстителя патриаршего престола". В 1701 г. образуется Монастырский приказ - светское учреждение - для управления делами церкви. Церковь начинает терять свою независимость от государства, право распоряжаться своей собственностью.

Петр, руководствуясь просветительской идеей об общественном благе, для которого необходим продуктивный труд всех членов общества, разворачивает наступление на монахов и монастыри. В 1701 г. царский указ ограничивает число монахов: за разрешением на постриг теперь нужно было обращаться в Монастырский приказ. Впоследствии у царя появилась идея использовать монастыри, как приюты для отставных солдат и нищих. В указе 1724 г. количество монахов в монастыре ставится в прямую зависимость от числа людей, за которыми они ухаживают.

Сложившиеся отношения между церковью и властью требовали нового юридического оформления.
В 1721 г. видный деятель Петровской эпохи Феофан Прокопович составляет Духовный регламент, который предусматривал уничтожение института патриаршества и образование нового органа - Духовной коллегии, которая вскоре была переименована в "Святейший правительственный Синод", официально уравненный в правах с Сенатом. Президентом стал Стефан Яворский, вице-президентами - Феодосий Яновский и Феофан Прокопович. Создание Синода явилось началом абсолютистского периода русской истории, так как теперь вся власть, в том числе и церковная, была сосредоточена в руках Петра. Современник сообщает, что когда русские церковные деятели пытались протестовать, Петр указал им на Духовный регламент и заявил: "Вот вам духовный патриарх, а если он вам не нравится, то вот вам (бросив на стол кинжал) булатный патриарх".

Принятие Духовного регламента фактически превратило русских священнослужителей в государственных чиновников, тем более что для надзора за Синодом было поставлено светское лицо - обер-прокурор.
Реформа церкви осуществлялась параллельно с податной реформой, проводились учет и классификация священников, а низшие их слои были переведены в подушный оклад. По сводным ведомостям Казанской, Нижегородской и Астраханской губерний (образованы в результате членения Казанской губернии) , от подати было освобождено только 3044 священника из 8709 (35%) . Бурную реакцию среди священников вызвало Постановление Синода от 17 мая 1722 года, в котором священнослужителям вменялось в обязанность нарушать тайну исповеди, если у них была возможность сообщить какие-либо важные для государства сведения.

В результате церковной реформы церковь потеряла огромную часть своего влияния и превратилась в часть государственного аппарата, строго контролируемую и управляемую светской властью.

36.Сословная политика Петра 1.
При Петре 1 складывается новая структура общества, которая отчетливо разделяет различные сословия общества. Отсюда необходимость юридически оформить права и обязанности разных слоев общества. Были расширины права и определены обязанности дворянства, усилен крепостной гнёт крестьян.
ДВОРЯНСТВО
Указ об образовании 1706 года: боярские дети в обязательном порядке должны получить либо начальное школьное, либо домашнее образование.
Указ о вотчинах 1704 года: дворянская и боярская вотчины не делятся и приравниваются друг к другу.
Указ о единонаследии 1714 года: землевладелец, имеющий сыновей, мог завещать всё своё недвижимое имущество только одному из них по своему выбору. Остальные были обязаны нести службу. Указ знаменовал окончательное слияние дворянского поместья и боярской вотчины, тем самым, окончательно стерев разницу между двумя сословиями феодалов.
«Табель о рангах» 1721(1722) года: разделение военной, гражданской и придворной службы на 14 рангов. При достижении восьмого класса любой чиновник или военный мог получить статус потомственного дворянства. Тем самым карьера человека зависела прежде всего не от его происхождения, но от достижений на государственной службе.

Место прежнего боярства занял «генералитет», состоящий из чинов первых четырёх классов «Табели о рангах».Личная выслуга перемешала представителей прежней родовой знати с людьми, поднятыми службой. Дворянство России становится сословием военно-бюрократическим, права которого создаёт и наследственно определяет государственная служба, а не рождение.
КРЕСТЬЯНСТВО
Из разных категорий крестьян, не находившихся в крепостной зависимости от помещиков или церкви (черносошные крестьяне севера, нерусские народности и т. п.), была сформирована новая единая категория государственных крестьян - лично свободных, но плативших оброк государству.Гос. крестьяне в XVIII веке обладали правами лично свободных людей (могли владеть собственностью, выступать в суде в качестве одной из сторон, выбирать представителей в сословные органы и т. п.), но были ограничены в передвижении и могли быть (до начала XIX века, когда данная категория окончательно утверждается в качестве свободных людей) переведены монархом в разряд крепостных.Указом 1699 г. и приговором Ратуши 1700 г крестьянам, занимающимся торговлей или ремеслом, было предоставлено право переходить в посады, освобождаясь от крепостной зависимости (если крестьянин в таковой находился). Церковные крестьяне были подчинены монастырскому приказу и выведены из-под власти монастырей. При Петре создалась новая категория зависимых земледельцев - крестьян, приписанных к мануфактурам.Указом 1721 года было разрешено дворянам и купцам-фабрикантам покупать крестьян к мануфактурам для работы на них.

ГОРОДСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ составляло всего 3%.Социальная политика Петра Великого, касавшаяся городского населения, преследовала обеспечение уплаты подушной подати. Для этого население делилось на две категории: регулярных (промышленники, купцы, ремесленники цехов) и нерегулярных граждан (всех остальных). Отличие городского регулярного обывателя конца царствования Петра от нерегулярного заключалось в том, что регулярный гражданин участвовал в городском управлении путём избрания членов магистрата, был записан в гильдию и цех или нёс денежную повинность в доле, падавшей на него по общественной раскладке.

37. Финансовые и экономические преобразования Петра I.
Петр придавал огромное значение писаному законодательству, которое в его эпоху отличалось всеобъемлющей регламентацией и бесцеремонным вмешательством в частную и личную жизнь.
Закон реализовывался лишь через систему бюрократических учреждений. Можно говорить о создании при Петре подлинного культа учреждения, административной инстанции.
Мысль великого реформатора России была направлена, во-первых, на создание такого совершенного и всеобъемлющего законодательства, которым была бы по возможности охвачена и регламентирована вся жизнь подданных; во-вторых, Петр мечтал о создании совершенной и точной как часы государственной структуры, через которую бы могло реализовываться законодательству.
Петр прилагал огромные усилия к налаживанию бесперебойной, эффективной работы созданных учреждений и главное внимание уделял именно разработке и усовершенствованию многочисленных регламентационных документов, которые, по мысли их создателя, должны были обеспечить эффективность работы аппарата.
Для мировоззрения Петра было характерно отношение к государственному учреждению как к воинскому подразделению, к регламенту - как к уставу, а к служащему - как к солдату или офицеру. Он был убежден, что армия - наиболее совершенная общественная структура, что она - достойная модель всего общества, а воинская дисциплина - это то, с помощью чего можно воспитать в людях порядок, трудолюбие, сознательность, христианскую нравственность.
В финансовую реформу входило несколько пунктов:создание реформы городского обложения,а также первой реформы приказов,денежной реформы,усиление налогового гнёта,монополизация,составление табелей,замена серебра медью,введение подушной подати,были разработаны проекты выхода из финансового кризиса и был создан орган "финансовое ведомство".
Основной причиной, послужившей проведению финансовой реформы, была нужда в денежных средствах для строительства флота, обустройства армии, ведения Северной войны 1700-1721 годов. В условиях крупномасштабных государственно-политических и социально-экономических преобразований осуществлялись огромные финансовые затраты. Финансовая система его предшественников уже не удовлетворяла нужды государства на свершение великих дел, в частности, система подворного налогообложения, введёная ещё в 1678 году. Появлялись недоимки, дефицит государственного бюджета, что, в значительной мере, угрожало как внутренней, так и внешней безопасности страны. Первые годы финансовой деятельности Петра I были плохо обдуманы, поэтому его первые свершения в этой сфере хоть и давали результаты, но были недолговечны

38. Преобразования Петра I в сфере культуры.
Пётр I изменил начало летоисчисления с так называемой византийской эры («от сотворения Адама») на «от Рождества Христова». 7208 год по византийской эре стал 1700 годом от Рождества Христова, а Новый год стал праздноваться 1 января. Кроме того, при Петре было введено единообразное применение юлианского календаря.После возвращения из Великого посольства Пётр I повёл борьбу с внешними проявлениями «устаревшего» образа жизни (наиболее известен запрет на бороды), но не менее обращал внимание на приобщение дворянства к образованию и светской европеизированной культуре. Стали появляться светские учебные заведения, основана первая русская газета, появляются переводы многих книг на русский. Успех по службе Пётр поставил для дворян в зависимость от образования. При Петре в 1703 появилась первая книга на русском языке с арабскими цифрами. До того числа обозначались буквами с титлами (волнообразными линиями). В 1710 Пётр утвердил новый алфавит с упрощённым начертанием букв (церковнославянский шрифт остался для печатания церковной литературы), две буквы «кси» и «пси» были исключены. Петром были созданы новые типографии, в которых за 1700-1725 напечатано 1312 наименований книг (в два раза больше, чем за всю предыдущую историю русского книгопечатания). Благодаря подъему книгопечатания потребление бумаги выросло с 4-8 тысяч листов в конце XVII века, до 50 тысяч листов в 1719 году. Произошли изменения в русском языке, в который вошли 4.5 тысячи новых слов, заимствованных из европейских языков В 1724 Пётр утвердил устав организуемой Академии наук (открылась в 1725 после его смерти). Особое значение имело строительство каменного Петербурга, в котором принимали участие иностранные архитекторы и которое осуществлялось по разработанному царём плану. Им создавалась новая городская среда с незнакомыми прежде формами быта и времяпрепровождения (театр, маскарады). Изменилось внутреннее убранство домов, уклад жизни, состав питания и пр. Специальным указом царя в 1718 были введены ассамблеи, представлявшие новую для России форму общения между людьми. На ассамблеях дворяне танцевали и свободно общались, в отличие от прежних застолий и пиров. Реформы, проведённые Петром I, затронули не только политику, экономику, но также искусство. Петр приглашал иностранных художников в Россию и одновременно посылал талантливых молодых людей обучаться «художествам» за границу, в основном в Голландию и Италию. Во второй четверти XVIII в. «петровские пенсионеры» стали возвращаться в Россию, привозя с собой новый художественный опыт и приобретённое мастерство. 30 декабря 1701 г. (10 января 1702 года) Пётр издал указ, которым предписывалось писать в челобитных и прочих документах имена полностью вместо уничижительных полуимен (Ивашка, Сенька и т. п.), на колени перед царём не падать, зимой на морозе шапку перед домом, в котором находится царь, не снимать. Он так пояснял необходимость этих нововведений: «Менее низости, более усердия к службе и верности ко мне и государству - сия то почесть свойственна царю…» Пётр пытался изменить положение женщин в русском обществе. Он специальными указами (1700, 1702 и 1724 гг.) запретил насильственную выдачу замуж и женитьбу. Предписывалось, чтобы между обручением и венчанием был не менее чем шестинедельный период, «дабы жених и невеста могли распознать друг друга».

Если же за это время, говорилось в указе, «жених невесты взять не похочет, или невеста за жениха замуж идти не похочет», как бы на том ни настаивали родители, «в том быть свободе». С 1702 г. самой невесте (а не только ее родственникам) было предоставлено формальное право расторгнуть обручение и расстроить сговоренный брак, причем ни одна из сторон не имела права «о неустойке челом бить». Законодательные предписания 1696-1704 гг. о публичных празднествах вводили обязательность участия в торжествах и празднествах всех россиян, в том числе «женского пола». Постепенно в среде дворянства складывалась иная система ценностей, мировосприятия, эстетических представлений, которая коренным образом отличалась от ценностей и мировоззрения большинства представителей остальных сословий.